Taiwan Today

История русских в Китае насчитывает без малого почти семь веков. По свидетельству трех независимых друг от друга китайских источников русские в Китае появились в эпоху монгольского нашествия на Русь в XIII-XIV вв. Наиболее полную информацию об этом дает хроника Юаньской династии “Юаньши”. При своих набегах на Русь, число которых по данным историка С. М. Соловьева, доходило до 48, монголы забирали много пленных. Они имели обыкновение из покоренных ими народов выбирать молодых крепких воинов и составлять из них дружины для ханской пекинской гвардии. Именно тогда имя "русский" появилось в Китае. Русь и русские были известны в китайских памятниках монгольского периода под именами олосы, алосы, улосы, иногда улусу (от монгольского названия Руси — Урус). В те годы очень трудно было бежать из китайского плена и вернуться на родину, минуя необозримые монгольские степи, поэтому скудна информация о Китае, но все-таки какие-то крупицы сведений все же доходили до Руси, и упоминания о тех событиях попали в русские летописи XIV в. В основном это было только упоминание как о государстве, покоренном монголами: “А се имена тем землям и царствам, еже бе попленил Темир-Аксак: Чагодай, Хосураний, Голустаний, Китай, Синяя Орда ...” Именно из русских пленников были составлены в Пекине полки: Кипчакский (из кипча — половцев, Асу (из асов-аланов) и Русский . Каждый полк имел отдельное управление и особые записи. Русский полк в Пекинской гвардии впервые упоминается в китайских хрониках под 1330 г., когда на ханский престол взошел Туг-Тэмур (сын Хайсанхагана, родившийся в 1303 г., занял хаганский престол в 1328 г., посмертный хаганский титул его Джаяту, был убит в 1332 г. в возрасте 29 лет). Он первый создал Русский полк и поставил особого темника ваньху (начальника десяти тысяч) 3-й степени над Русским отрядом, который почтил наименованием “Сюаньчжун элосы вэй циньцзюнь”, т.е. Охранного полка из русских, прославившегося верноподданностью. На севере от столицы для полка был устроен лагерь и поселение, для чего правительство откупило у крестьян участок земли в 130 больших китайских десятин. Русские воины были снабжены земледельческими орудиями для возделывания земли. Кроме того, постановлено было, чтобы в тех местах, где они будут стоять лагерем (кочевать) в горах, лесах, у рек и озер, они занимались бы охотой и всю добычу — птицу, зверей и рыбу — доставляли ко двору. Причем было подчеркнуто, что, кто из них не будет охотиться, тот подвергнется суду. По мнению Палладия, точное место поселения русских трудно определить, скорее всего это был район к северу от столицы между Великой китайской стеной и Пекинской равниной, где имелись пахотные земли. Отсюда русские отправлялись на охоту и на облавы. Уже в следующем 1331 г. было отменено темничество Русского полка и учреждено командирство с пожалованием серебряной печати. По тогдашнему военному устройству эти изменения в управлении приравнивали Русский отряд к ближайшим ханским. В 1331 г. к полку было вновь приписано 600 новых воинов (неизвестно откуда взявшихся), которые отправлены были по домам (?) с тем чтобы, к 1-му числу 7-й луны (то есть ко времени, когда спадет летняя жара) они вернулись в лагерь. Поступило распоряжение о выдаче земледельческих орудий и хлеба вновь поступившим на пограничную службу воинам из Асу и русских. В 1332 г. в китайских хрониках трижды упоминается о появлении новых русских в Пекине. “ В 1-й луне этого года князь Джанчи представил 170 человек русских; его одарили за это 72 динами (фунтами) серебра и 5 тыс. динов ассигнациями,— говорилось в хронике. — Тогда же 1000 русских снабжены были платьем и хлебом... в 7-й луне Яньтемур препроводил в Пекин 2500 русских”. Из китайских хроник нельзя понять, какие князья, откуда и как доставляли русских в Пекин. Наконец, в 1334 г. известный монгольский полководец Баян был назначен командиром гвардии, состоявшей из монголов, кипчаков и русских. Это было последнее указание о русских в Пекине, отмечал Палладий, в истории дома Юань. Понятно, что из всех этих отрывочных сведений нельзя составить полного представления о положении и судьбе Русской дружины в ханской службе, о числе русских, затерявшихся на Дальнем Востоке, тем более, что через 34 года от последнего указа о русских в Пекине монголы были изгнаны из Китая. “Надобно думать, что русский полк разделил судьбу павшей династии и по удалении из Китая поселился где-нибудь на окраине монгольской степи, или в Маньчжурии”,— писал Палладий. С распадом монгольской империи между Русью и Китаем поддерживались эпизодические контакты через Среднюю Азию, где купцы обеих стран встречались друг с другом. Взаимоотношения Московского государства со странами Востока начали постепенно налаживаться только после изгнания монголов с территории Руси. В 1472 г. сведения о существовании страны “Хатай” и о возможности проникнуть туда из Индии сухим путем в шесть месяцев и морем — в четыре привез Афанасий Никитин. Данные о самом Китае ограничиваются в его книге “Хождение за три моря” одной фразой: “Делают там фарфор и продают его на вес, дешево”. Никитин упоминает разные области Китая: “Хатай” — это Северный Китай, “Чин”, “Мачин” — Южный Китай. Оживление интереса к Китаю произошло в XVI в. и было связано с поисками северного пути (морского или сухопутного) из Европы в Китай. В международных связях Русского государства с середины XVI в. вопрос о дороге в Китай и Индию стал играть значительную роль. Правительство России также проявляло интерес к поиску северного морского пути, который дал бы новые возможности для торговли с Востоком. Иван Грозный назначил за его открытие большие награды. Усиление восточного направления политики Московского государства в этот период обусловило интерес Ивана IV к Китаю; хотя у нас нет прямых свидетельств о попытках отправить русскую экспедицию в Китай во второй половине XVI в., но подобный замысел вполне мог возникнуть при московском дворе. В октябре 1608 г. тобольский воевода В.В. Волынский отправил по указу царя Василия Шуйского группу казаков во главе с И. Белоголовым в качестве посольства к Алтын-хану и в Китайское государство. Экспедицию И. Белоголова решено было отправить после того, как в Томске при расспросе киргизских князей Номчи и Кочебея узнали, что от их владений до Алтын-хана ходу месяц, “а до Китайского де государства от Алтын-царя ходу три месяца". Однако из-за войны между Алтын-ханом и черными колмыками посольству не удалось доехать до места назначения. Лишь через 8 лет, 10 мая 1616 г. было направлено новое посольство с задачей побывать у Алтын-хана и проникнуть далее в Китай. Поставленный во главе посольства атаман Василий Тюменец благополучно достиг кочевья Алтын-хана, установил с ним дружеские отношения, узнал много нового о Китае, но дальше не пошел и 22 ноября 1616 г. вернулся в Томск. “А Китайское государство стоит на край губы морские ..., — сообщал атаман.— А под Китай де приходят суды великие парусами, а (на) них де люди торговые, а на судне де человек по 200 и по 300, а платье де они носят з бухарской стати. А ходу де от Золотого царя до Китая конем месяц, а рек де больших нет, а место де ровное, гор нет”. Как отмечал известный российский востоковед Л. И. Думан, “одна из отличительных черт ранней русской дипломатической деятельности в Китае и Монголии — ее неразрывная связь с русскими географическими открытиями в Центральной Азии и на Дальнем Востоке. Этим определялись и задачи, возлагавшиеся на землепроходцев и первых официальных послов России, которые должны были не только добиваться установления дипломатических и торговых отношений, но и представить подробное описание посещаемых ими стран и путей, ведущих к ним”. Откомандирование первой русской миссии в Китай было вызвано также стремлением русского правительства не допустить транзитной торговли западноевропейских купцов со странами Востока, в частности с Китаем, через российскую территорию. Давление, оказываемое на царское правительство английской дипломатией, добивавшейся права транзита для английских торговых компаний, явилось причиной, ускорившей организацию русской миссии в Китай. Реальная возможность проезда русских через Западную Монголию до границ Минской империи была обеспечена успешным развитием русско-монгольских дипломатических отношений. В 1618 г. в Тобольске началось формирование нового посольства в Китай, во главе с томским казаком Иваном Петлиным, 9 мая оно отправилось в далекий путь, и только через три месяца и 22 дня 1 сентября 1618 г. русские посланцы достигли Пекина. Преодолев огромное пространство, заселенное кочевыми и полукочевыми народами, главным образом монголами, русские установили, что за ними лежит огромный мир оседлой и весьма высокой цивилизации. Вместо прежнего представления, заключавшегося в том, что раз Китай обнесен “кирпичной стеной”, то “потому можно знать, что место невеликое”, теперь были получены реальные знания о действительно огромной стране, являющейся соседом России. В Пекине они пробыли 4 дня. Встречей иностранцев ведала Чжукэсы (Палата по приему иностранных гостей), подведомственная Либу (Приказу церемоний). Для лучшего понимания обстановки в Пекине, в которой оказалась русская миссия, следует обратиться к свидетельству европейских миссионеров, уже продолжительное время находившихся при Пекинском дворе. Когда в 1601 г. миссионеры-иезуиты, возглавляемые Маттео Риччи, прибыли в Китай, они обнаружили, что попали в водоворот борьбы политических группировок. Согласно местным правилам, иностранцы подпадали под юрисдикцию Палаты по приему иностранных гостей, одного из четырех учреждений, подведомственных министерству церемоний. В обязанности этой палаты входило расспрашивать прибывших о цели миссии, предоставлять их подарки императору и рекомендовать трону, какой прием им следует оказать. Евнухи были полны решимости всячески помешать этой процедуре. Это мотивировалось надеждой получить свою долю щедрот, которыми, по их мнению, император должен был одарить иностранцев, и , вне всякого сомнения, злобной радостью по поводу расстроенных планов чиновников министерства церемоний”. Китайское правительство восприняло посланцев как первое посольство из Русского государства, но посольство не от равного государства, а от пославшего дань пекинскому двору. Правительственные чиновники отвели Петлину и его спутникам специальное помещение — “поставили их на большом посольском дворе”. Император, узнав о приезде в Пекин представителей неизвестного государства, послал к ним одного из сановников Чжукэсы в сопровождении “200 человек на ишеках” (что говорило о его высоком положении) спросить, “для чего естя в Китайское государства пришли?” На вопрос о цели прибытия русские ответили, что “великий государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии прислал их Китайское государство проведать и царя видеть.” И, несмотря на то, что их встреча была обставлена довольно пышно, гостей “потчевали раманеею и всякими заморскими питьями”, китайский дипломатический церемониал не позволял получить аудиенцию императора без подношения ему даров. Выяснив, что Петлину и его товарищам “итти ко царю не с чем”, китайский чиновник ответил: “А у нас в Китайском государстве чин таков: без поминок перед царя нашево Тайбуна не ходят”. Он даже упрекнул русских гостей: “Хотя бы де с вами, с первыми послами, царь Белой послал нашему царю Тайбуну что невеликое: не то дорого, что поминки, то дорого, что Белой царь ко царю дары прислал, ино бы де и наш царь и вашему царю [со] своими послами противо так же послал, да и вас бы де, послов, пожаловал да отпустил и на очи бы де свои пустил”. Тогда, чтобы не уронить престиж своей страны, И. Петлин заявил, что они посланы из “Сибирского государства проведывать про великое Китайское государство, и с нами грамот и поминков нет, а будет великого государства нашего государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Руси и к вашему великому государю послы нарочно — и грамоты и дары с ними будут”. Удовлетворенный этими объяснениями, чиновник пообещал, что император даст первым русским посланцам “грамоту к вашему царю”. Затем стороны обменялись информацией о своих странах. Петлину сообщили о местоположении Пекина, о торговле Китая с соседними странами и о борьбе Минской династии с маньчжурами. Гости сообщили китайскому чиновнику о длительных поисках европейскими купцами северного морского пути в Китай и попытках в связи с этим подняться к истокам Оби. “Оби де мы большие реки не слыхали и не знаем, — вынужден был признать сановник,— а из-за моря де к нам прибегают Манцы (южнокитайские племена мань, отличные мореходы — авт.) на кораблех по всякий год, как свет стал, со всякими товары, а того де я не знаю, устья ли они Обского ищут или с торгом приезжают”. Русских сильно интересовал вопрос, почему послы и купцы такого огромного государства, как Китай, ни разу не побывали в пределах России. Ответ, полученный ими от минского чиновника, довольно любопытен и характерен для взглядов китайской дипломатии того периода, не желавшей ударить в грязь лицом: “А послов де царь наш к вашему царю не посылает для того, что де у вашего царя вещи есть всякие, а у нашего также есть”. Императорская логика было непонятна русским, ибо всего за два года до их миссии Т. Петров и И. Куницын, ездившие послами в “Калмыцкую землю”, встретились там с китайским посольством. Вскоре после беседы Петлину была вручена грамота от имени императора, разрешавшая русским приходить с посольствами и торговать в Китае (однако ее не смогли прочесть ни в Тобольске, ни в Москве из-за отсутствия хорошего переводчика до 1675 г. ). Дальнейшие дипломатические отношения предлагалось вести также путем переписки. Что же касается отправки минских послов или купцов в Русское государство, то в грамоте подчеркивалось: “И я по своей вере, царь, ни сам из государства не выезжаю, и послов и торговых людей не выпушаю”. Только весной 1619 г. миссия Петлина прибыла в Томск. А в сентябре того же года в Москве Петлин представил подробную “Роспись Китайскому государству и Лобинскому, и иным государствам, жилым, и кочевым, и улусам, великой Оби и рекам и дорогам”, к которой проявили завидный интерес за рубежом, она выдержала семь иностранных изданий в течение XVII-XVIII вв. В 1635 г. сын боярский Лука Васильев из Томска подал челобитную с просьбой отправить его в Китай, но получил отказ. В 1641—1642 гг. в пределах Минской империи побывал тарский конный казак Емельян Вершинин, не только успешно торговавший в Синине, но и доставивший грамоту императора Сы-цзуна русскому царю. В этой грамоте, как и в первой, выражалось стремление поддерживать добрососедские торговые отношения с Русским госдударством. Но и она также не была прочитана в России, и правительство во- время не узнало о предложениях императора Китая. Через монголов в Москву дошла информация о крушении Минской империи и захвате Китая маньчжурами. Таковы были первые контакты русских с Китаем и китайцами.