Тайваньская предпринимательница Кристи Лань Линь обладает коллекцией нескольких сотен китайских детских шапочек, каждая из которых — уникальна. Но то, что пробудило этот собирательский интерес, может быть, в большей мере, чем изысканность этих изделий, — это заботливая материнская любовь, которую они выражают.
Кристи Лань Линь ничто не любит так сильно, как посещение антикварных лавочек. Основной объект ее коллекционной страсти — это предметы азиатского искусства и памятники тайваньского фольклора, поэтому она собрала большую коллекцию живописи тушью, каллиграфии и фарфора. Однако, поскольку Линь занята бизнесом в области одежды (она является вице-президентом “Ли ин фан” (“Les Enphants”) — самого крупного на Тайване предприятия по производству детской одежды), она обладает специальным знанием изделий из текстиля, и не только старинных. Она может по случаю купить традиционное изделие из ткани — обрамленную гобеленную композицию, вышитый шелковый кошелек или пару матерчатых туфелек, однако немногие, вероятно, смогли бы угадать главный предмет ее интересов — Линь является одним из самых крупных тайваньских коллекционеров традиционных китайских детских шапочек.
Она начала заниматься этим, как часто бывает, совершенно случайно. Лет шесть тому назад Линь бродила как-то одна по улочкам в старинной части Тайбэя, и одна вещь в окне магазинчика привлекла ее внимание — это была красно-черная детская шапочка, сделанная в форме головы тигра. Она вошла и попросила у лавочника разрешения рассмотреть изделие поближе. “В этом предмете рукоделия глаза тигра, его нос, пасть и усы были выполнены с живой достоверностью, и все детали сделаны разным цветом,— вспоминает она.— Такое могло быть создано только материнским долгим терпением. Хозяин лавки объяснил мне, что некая женщина, которая сделала эту шапочку для своего ребенка, хотела, чтобы ее сын вырос таким же сильным, как тигр. Какое удивительное воплощение материнской любви!” Линь без промедления купила эту прекрасно сохранившуюся шапочку, которой было примерно сто лет.
Этой приятной неожиданной встрече предопределено было стать первым шагом в долгих поисках подобных вещей. С тех пор Линь внимательно выискивает традиционные детские шапочки в тайбэйских антикварных лавочках и, когда она отваживается на более отдаленные поиски, направляясь, например, в Гонконг или в материковый Китай, она также останавливает свое внимание на необычных вещах. В 1992 году Линь специально обследовала значительную часть древнего Шелкового пути, а также сделала остановки в Пекине, Чэнду и Ханчжоу. Это была очень напряженная поездка, однако она нашла время, чтобы посетить многочисленные временные торговые точки и блошиные рынки в поисках детских шапочек — и сделала это с необыкновенным успехом. Она также нашла несколько выдающихся экземпляров в антикварных магазинах Европы и Соединенных Штатов, куда ездила в гости к сыну и дочери. К несчастью, большинство шапочек, которые Линь разыскала в зарубежных странах, имели возмутительно высокую цену из-за длительного путешествия из страны, где они были созданы, так что в большинстве случаев она отказывалась от искушения купить их.
За прошедшие шесть лет Линь собрала более 300 матерчатых шапочек для детей от одного года до четырех. Большинство их было сделано между 1860 и 1960 годами, однако возраст основной части экземпляров — менее ста лет. Эти изделия пришли с Тайваня и материкового Китая, и среди последних некоторые вещи являются произведениями искусства народностей, живущих на Юньнань-Гуйчжоуском нагорье.
Шапочки, которые были сделаны приблизительно в одно и то же время и в том же месте, обладают определенным сходством. Так, например, стеганые шапочки из хлопчатобумажной ткани были распространены в холодном климате. Пекинские же шапочки часто делались из великолепного шелка, и их форма имитировала головные уборы военных и гражданских чиновников. Мастера из хакка широко использовали цвет индиго, а народные мастера неханьского происхождения тяготели к особой усложненности декоративных украшений и приемов вышивки, которые принципиально отличались от художественных приемов, используемых ханьцами. “Несмотря на некоторые общие качества, не существует двух совершенно одинаковых изделий,— подчеркивает Линь.— Это объясняется тем, что каждая такая шапочка была сделана матерью для своего собственного ребенка и с различными целями — например, для защиты головы от холода, в память о каком-либо особом событии или просто, чтобы покрасоваться."
Шапочки из коллекции Линь сводятся примерно к десяти основным формам. Шапочки “горшок” — так они названы из-за их формы — особенно типичны, вероятно, потому, что в течение многих лет они были наиболее распространенной формой головного убора среди китайского народа. Кроме того, есть еще шапочки с изображением морды различных животных — например, дракона, тигра или свиньи, а также некоторое количество шапочек необычных форм — таких, как “теплый ветер” (форма этой шапочки напоминает капюшон), “прохладный обруч” (она представляет собой просто ленту, повязанную вокруг головы) и “победитель” (она делалась по форме головных уборов, которые носили ученые-чиновники, успешно сдавшие государственные экзамены, в древние времена).
Коллекция демонстрирует широкий диапазон декоративной техники — такой, как аппликация, ткачество и вышивка. Не менее сорока или пятидесяти особых видов вышивки представлены в коллекции, включая вышивку гладью, гофрированный китайский крепдешин (когда стежки нити накладываются слоями, чтобы передать объем), складки и переплетения, вышивку крестом, узелковым и стебельчатым швом. Нередко в одной шапочке использовано девять-десять различных видов вышивки. Многочисленные декоративные элементы — кисточки, помпоны-одуванчики, а также серебряные изделия — украшают различные головные уборы.
Шапочки из коллекции Линь происходят из различных мест Тайваня и материкового Китая. Некоторым из них более ста лет.
Существует четыре главные разновидности декоративных моделей: животные, растения, китайские каллиграфически написанные иероглифы и геометрические узоры, а также фольклорные повествования. Китайские матери выбирали как фантастические образы — например, дракона и феникса, так и реальные объекты — такие, как рыба или летучая мышь. Самые разные растения вдохновляли народных мастеров и литераторов на протяжении всей истории Китая, и детские шапочки — не исключение. Некоторые из изображаемых плодов были большой редкостью — например, фрукт, называемый “рука Будды”(пальчатый цитрон) или гранат, но и более обычные овощи и фрукты — такие, как персик или белоголовая китайская капуста, были также постоянным источником вдохновения. Когда же обращались к китайским иероглифам, то это были иероглифы “счастье” или пара иероглифов “радость”, соединенных вместе, знак свастики и другие геометрические узоры с благопожелательным смыслом — например, узор, основанный на китайских иероглифах, имеющих смысл “что пожелаешь” (жу и), — были особенно популярны.
Некоторые матери, используя форму детской шапочки, стремились поведать какую-нибудь популярную историю. Одна из тем, которая возникает вновь и вновь, — это легенды о Восьми бессмертных — высших человеческих существах, почитаемых в даосизме за их сверхъестественные способности. Другой популярный “шапочный” рассказ — это повествование Ци си (Ночь седьмой луны), по сути дела, — китайский Валентинов день, в котором рассказывается о судьбе двух несчастных влюбленных, которым было разрешено встречаться только один раз в году.
Как и любая хорошая коллекция народного искусства, шапочки из собрания Линь отражают реальную картину прошлого. “В древнем Китае символическим названием для шапки был иероглиф гуань,— отмечает она.— Определенные правила должны были соблюдаться, когда такую шапку надевали впервые. Обряд перехода во взрослое состояние включал церемонию получения юношей, достигшим зрелости, в дар шапки гуань. Государственные чиновники носили головные уборы различного образца, соответственно их рангам. Жены императора и наложницы носили гуань с различным количеством изображений фениксов, вытканных на них для использования в соответствующих случаях.”
Как и головной убор взрослого человека, детские шапочки имели богатые культурные коннотации как с общественной, так и с частной жизнью людей. “Китайские матери передавали культурные традиции, создавая шапочки для своих детей,— говорит Линь.— Различные формы и образы имели различный смысл, и они не были при этом выбраны случайно, наобум. Многие декоративные мотивы связаны с популярной народной литературой, религиозными верованиями и даже социальными ценностями.”
Некоторые шапочки демонстрируют традиционные этические учения. Например, цветок лотоса выражает китайское отношение к честности, неподкупности чиновников: так же, как лотос, растущий в грязных прудах, остается чистым, так и чиновник должен сохранять свою честность даже в самых неблагоприятных обстоятельствах. Изображение тутового дерева, в свою очередь, вызывает в памяти хорошо известную историю “Убежище в тутовом саду”: Дэн Бо-дао, богатый торговец, живший при династии Цзинь (265—419), обещал сопровождать сына своего брата в другую деревню в то время, когда семья спасалась от военного мятежа. Чтобы выполнить это обещание, данное умершему брату, торговец оставил собственного сына, спрятав его в кроне тутового дерева. Этот сюжет ставит в центр внимания верность своему слову.
Другая серия декоративных образцов демонстрирует то уважение, которое оказывалось победившим кандидатам на экзаменах для поступления на императорскую гражданскую службу. Наиболее популярный мотив представляет собой композицию из трех кругов или трех форм, повторяющих очертания традиционных слитков золота, что является омонимом титула, присваиваемого тем, кто занял первое место на всех трех уровнях государственных экзаменов. Жизнь китайского общества, ориентированного на буддизм, также порождала декоративные мотивы: “рука Будды” — фрукт, чья форма напоминает кисть руки, — представляет собой любимое религиозное подношение, и цветок лотоса, разумеется, встречается здесь тоже.
Однако Кристи Лань Линь гораздо меньше интересуют различные декоративные мотивы, чем сугубо личное выражение каждой матерью своих надежд и любви к конкретному ребенку, которые эти шапочки воплощают. “Этот поток всеобъемлющей любви , собственно, и есть то, что привело меня в первую очередь к коллекционированию этих шапочек,— подчеркивает она.— Кроме того, меня всегда восхищали воображение и мастерство в использовании объектов для выражения отвлеченных идей.”
И столь многие шапочки из коллекции Линь подтверждают это. Так, наиболее часто повторяющиеся мотивы — это те, которые традиционно связывались с судьбой. Символическое изображение Тайцзи (Великое первоначало) и восемь триграмм (ба гуа) из книги “Ицзин” (Книга перемен) считались обладающими силой отвращать злых духов и охранять детей от несчастий.
Другие благопожелательные символы были связаны с принесением славы и удачи. Согласно утверждению Линь, матери, которые создавали шапочки с изображением дракона, делали это в надежде, что их ребенок вырастет и станет совершенным — таким, как это мифическое существо, со всеми его хорошими свойствами — мудростью, справедливостью, мощью, достоинством и даже магической силой. Матери, которые вышивали рыбу, в свою очередь, выражали надежду на то, что их ребенок достигнет в конце концов материального благополучия, так как в китайском языке слово “рыба” является омонимом слова “избыток”. Летучая мышь символизирует благопожелание — удачу, счастье; бабочки — это символ долголетия; бутылочки из тыквы-горлянки выражают продолжение семейной родословной; хурма воплощает мечту, надежду на то, что все будет так, как пожелает владелец шапочки.
Самая любимая шапочка Линь — это изделие, украшенное изображением бело-зеленой китайской капусты. “Китайская капуста символизирует развитие в человеке сдержанности и подавление стремления к роскоши,— говорит она.— Многие матери надеются, что их дети станут богатыми и знаменитыми, будут жить долго и обладать хорошим здоровьем. Но мать, которая сделала эту шапочку, надеялась, что ее ребенок научится радоваться простой жизни, и это очень близко моим собственным идеалам.” Линь сказала, что, если бы однажды она решила сделать шапочку для одного из своих детей, то, возможно, сделала бы что-нибудь очень простое и практичное — бейсбольную шапочку, может быть, а для украшения вышила бы на ней красным свастику, разместив ее очень скромно. Почему? Да потому, что это выразило бы ее простое желание того, чтобы ее ребенок смог вырасти благополучно.
Линь — человек, мыслящий очень трезво, она — практичный собиратель, однако она никогда не относилась к своей коллекции как к инвестированию денежных средств для получения выгоды. “Я, в сущности, “джаз-коллекционер”,— шутит она.— Некто, кто любит импровизировать. Я вижу что-то, мне это нравится, и я покупаю эту вещь. Единственное, что для меня важно, — это, вписывается ли эта вещь в мою жизнь, потому что я склонна демонстрировать мою коллекцию в офисе и у себя дома, делясь ею с моими коллегами и посетителями.”
И вот результат. Компания, которой руководит Линь, смогла использовать ее коллекцию головных уборов в коммерческих целях — “Ли ин фан” тоже производит детские головные уборы. Хотя современные изделия не прямо копируют древние образцы, но они могут служить источником вдохновения для современных дизайнеров. Одна вещь из новой продукции компании, сделанная в традиционной форме шапочки “горшок” с косичками с двух сторон, особенно популярна у матерей, дочки которых не имеют длинных волос. Но как бы сильно старинная шапочка ни влияла на современное изделие, эти мотивы будут упрощены или даже трансформированы в фигурки из комиксов, как, например, в случае с шапочкой, на которой воспроизведен образ Царя обезьян — героя знаменитого романа “Путешествие на Запад”.
Несколько месяцев назад, в честь 25-й годовщины основания компании “Ли ин фан” опубликовала книгу о коллекции детских шапочек, собранных Кристи Лань Линь.
В английском издании книга появилась в 1996 году. Она была опубликована в Соединенных Штатах издательством Университета Индианаполиса, и вся прибыль от издания ушла на одну из университетских программ по изучению Азии. В своем выступлении на обеде по случаю выхода американского издания книги Линь объяснила, почему она санкционировала это издание: “Прежде всего, я хочу, чтобы материнская любовь, которую эти детские шапочки выражают, повлияла бы на наше общество, которое так нуждается в большей любви. Кроме того, я надеюсь, что эта книга поможет сохранению китайской культурной традиции, особенно, символических памятников народного искусства — таких, как эти шапочки, — и сделает их известными более широкой аудитории во всем мире.”
Линь верит, что в будущем все большее число людей будет иметь возможность увидеть ее коллекцию детских шапочек. Она была бы рада сделать это доступным для тех, кто заинтересован в обучении рукоделию или вышиванию, особенно, изучающим ткачество; антропологам и тем, кто хотел бы изучать культурные коннотации различных мотивов; и, конечно, всем, кто просто получает удовольствие от народного искусства. “Именно эта возможность поделиться с другими радует меня, а не то, что я обладаю этими вещами,— говорит она.— Я надеюсь, что эти детские шапочки будут радовать только меня недолгое время. Если в будущем они смогут играть более значительную, чем чисто декоративную роль, я буду просто счастлива.”