этом году правительство впервые прибегло к процедуре подачи заявки на вхождение в Организацию Объединённых Наций в качестве нового члена под названием «Тайвань». Тем временем на Тайване планируется проведение сразу двух референдумов по вопросу членства страны в ООН, инициированных соответственно правящей и главной оппозиционной партиями
В 1993 году, в результате давления со стороны оппозиционной Демократической прогрессивной партии (ДПП) и некоторых политиков из правящей Национальной партии Китая (Гоминьдан – ГМД) – таких, как член Законодательного Юаня Хуан Чжу-вэнь, который затем, после победы ДПП на президентских выборах 2000 года, стал председателем отколовшегося от ГМД Союза единения Тайваня, правительство ГМД развернуло кампанию за вхождение страны в Организацию Объединённых Наций (ООН). С тех пор дипломатические союзники Тайваня ежегодно направляют в ООН предложения касательно его представительства и участия в деятельности этой организации. Эти предложения, однако, из года в год отклоняются Генеральным комитетом ООН и потому остаются невключёнными в повестку дня Генеральной Ассамблеи (ГА) ООН.
В этом году Тайвань действовал по-иному. В июле его заявка на членство в ООН, содержавшая письмо за подписью президента Чэнь Шуй-бяня, была передана представителями при ООН дружественных Тайваню стран – Соломоновых островов и Свазиленда – генеральному секретарю ООН Бан Ки-муну. Впервые за полтора десятка лет обращений в ООН страна использовала в своей заявке название «Тайвань», а не официальное наименование государства «Китайская Республика» (КР). Кроме того, вместо того, чтобы добиваться, как прежде, лишь обсуждения вопроса о представительстве Тайваня в ООН на ежегодной сессии ГА, страна впервые прибегла к процедуре подачи заявки на её приём в ООН в качестве нового члена, что предусмотрено Уставом ООН: согласно Уставу, новые члены принимаются решением Генеральной Ассамблеи по рекомендации Совета Безопасности, члены которого ознакомляются с заявкой, направленной генеральному секретарю ООН.
Письмо президента Чэня Бан Ки-муну было отклонено Управлением по правовым вопросам ООН. По заявлению секретариата, заявка не может быть рассмотрена ввиду существования Резолюции 2758, принятой ГА в 1971 году и лежащей в основе проводимой ООН «политики одного Китая». Иными словами, Тайвань является частью Китая. Лай И-чжун, заведующий Отделом по делам Китая ДПП, отмечает, что такая интерпретация упомянутой резолюции глубоко ошибочна и дезориентирует международное сообщество относительно статуса Тайваня. «Мы не рассчитываем на какие-либо немедленные крупные прорывы в нашей кампании за вхождение в ООН, – говорит он. – Наша первая попытка официально заявить о своём стремлении обрести членство в ООН под названием “Тайвань” призвана ясно донести до всемирной организации и международного сообщества тот факт, что Тайвань является суверенным и независимым государством, никогда не находившимся под юрисдикцией Китайской Народной Республики (КНР)».
Резолюция 2758, называющаяся «Восстановление законных прав Китайской Народной Республики в ООН», постановила «исключить представителей Чан Кай-ши» из ООН и передать место Китая в этой организации «представителям правительства КНР». Резолюция никак не затрагивала вопроса о статусе или представительстве Тайваня. Некоторыми государствами-членами ООН предлагалась формула двойного признания Китая и Тайваня, но эта идея была отвергнута администрацией Чан Кай-ши, заявлявшей, что не будет сосуществовать с «вором» под одной крышей. «Во время дебатов вокруг Резолюции 2758, – отмечает Лай, – представители более 20 стран аргументировали необходимость подачи Тайванем заявки на самостоятельное членство в ООН».
Оппозиционный ГМД избирает курс на «возвращение» КР места в ООН, которого она лишилась и которое было передано КНР более трёх десятилетий тому назад. «У нас и ДПП одна и та же цель – добиться места в ООН, но мы, учитывая особую щепетильность вопроса национальной самоидентификации, пытаемся найти более реалистичный способ её достижения, – говорит Чжан Жун-гун, заведующий Отделом по делам материка ГМД. – Ведь КР была одним из государств-основателей ООН, а Тайвань никогда не имел места в ней». Вместо того чтобы пытаться войти в ООН в качестве нового члена под названием «Тайвань», ГМД предлагает, чтобы КР «возвратилась» в эту организацию.
Однако это предложение может быть не только спорным с точки зрения его реалистичности, но и предельно затуманивающим вопрос о том, чего же хочет Тайвань. «Оглядываться на место, которое когда-то занимало правительство Чан Кай-ши, губительно для нашей кампании за вхождение в ООН, – говорит Цзян Хуан-чи, доцент Колледжа права Государственного тайваньского университета. – Место в ООН, которое стремится обрести Тайвань, не имеет никакого отношения к месту Китая, которое прежде занимала КР, а ныне занимает КНР». Доцент международного права отмечает, что согласно тексту Резолюции 2758, представители Чан Кай-ши занимали место в ООН «незаконно», и, таким образом, идея «возвращения» подразумевает своего рода продолжение борьбы периода «холодной войны» вокруг вопроса о том, кто – Тайбэй или Пекин – реально представляет Китай, – борьбы, исход которой весь остальной мир давно считает решённым и к возобновлению которой он не испытывает ни малейшего интереса. «Решение ввязаться в такую борьбу было бы для Тайваня крайне непрагматичным и эгоистичным шагом», – говорит он. Но что ещё хуже, так это то, что претензия на «возвращение» не только посылает международному сообществу сигнал о том, что Тайвань стремится вернуть себе статус представителя Китая (это способно скорее сделать Тайвань посмешищем, чем вызвать к нему какое-либо сочувствие), но и базируется на идее, что Тайвань является китайской территорией.
Как отмечает Цзян, за период с 1993 года кампания Тайваня за участие в деятельности ООН постепенно эволюционирует от более консервативного подхода – стремления вернуться в эту организацию – к всё более гибкому и смелому подходу – его примером может служить нынешнее стремление войти в ООН в качестве нового члена.
В то время как должностные лица ГМД – такие, как Чжан, – весьма пессимистично оценивают перспективы вхождения Тайваня в ООН, Цзян и Лай считают, что эта цель достойна приложения ещё больших, постоянных усилий. «Предпринимаемые нами шаги пока что не приводят к успеху, – говорит Цзян, – но не следует забывать: КНР потребовалось более двух десятилетий для того, чтобы быть принятой в ООН». Лай отмечает, что страна только в этом году впервые подала заявку на вхождение в ООН под названием «Тайвань». «Это означает, что мы начали придерживаться подхода, который согласуется с реальным правовым статусом Тайваня, – говорит он. – Мы должны корректно и последовательно делать нашу позицию известной миру, и тогда у нас появится шанс изменить нынешнюю международную ситуацию в благоприятном для нас направлении».
Среди политических исследователей, экспертов и активистов не прекращаются дебаты по весьма сложному вопросу статуса Тайваня с точки зрения международного права. С 1945 года правительство КР реально осуществляет юрисдикцию в отношении Тайваня, хотя и его правление носит характер скорее de facto, чем de jure. Некоторые утверждают, что «Каирская декларация» 1943 года, провозглашавшая, что цель союзников «заключается в том, чтобы... Формоза и Пескадорские острова были возвращены Китайской Республике» после окончания войны, и ставшая основой территориальных притязаний на Тайвань со стороны как КР, так и КНР, была всего лишь не подписанным участниками совещания коммюнике, которое не может влечь за собой каких-либо юридических последствий касательно передачи суверенитета. Некоторые указывают также на то, что Сан-францисский мирный договор 1951 года закрепил отказ Японии «от всех прав, правооснований и претензий на Формозу и Пескадорские острова», но не назвал обладателя суверенитета над этими территориями, т.е. ни КР, ни КНР не получили юридически каких-либо прав на Тайвань – прежде всего из-за сохранявшегося тогда, в ситуации существования «двух Китаев», раскола международного сообщества по вопросу их признания. Исходя из этого, некоторые считают, что Тайвань остаётся оккупированной в результате войны территорией: КР является оккупационной администрацией, которой союзными державами-победительницами было поручено управлять территорией, прежде управлявшейся Японией; если признать, что это состояние военной оккупации подлежит формальному прекращению, то тогда в отношении Тайваня как подопечной территории должна быть приведена в действие международная система опеки, предусмотренная Уставом ООН.
По мнению Лая, эти концепции неопределённости статуса Тайваня были, безусловно, актуальны для периода диктаторского правления ГМД, когда тайваньцы были лишены возможности заявить о своих естественных правах суверенитета над своей землёй. Но после того как Тайвань стал демократией, эти концепции потеряли актуальность: на смену им пришёл принцип суверенных прав народа. «Коллективная воля народа данной территории является первейшим и важнейшим фактором в решении вопроса суверенитета, и это не может быть обусловлено никакими договорами, – говорит Лай. – Ныне и наш парламент, и наш президент избираются гражданами посредством всеобщих и прямых выборов; демократическое развитие изменило международный статус Тайваня». Иными словами, если прежнее авторитарное правительство ГМД не могло вполне легитимно претендовать на суверенитет над Тайванем, то теперь жители Тайваня обладают естественными правами суверенитета над ним – в силу демократической системы правления.
Лай считает, что, поскольку Тайвань уже является суверенным государством и его статус больше не является неопределённым, его независимость не требует подтверждения путём референдума. «Трудно сказать точно, когда наша независимость получит формальное признание, – говорит он, – но наш независимый суверенный статус постоянно подтверждается различными акциями – такими, как наши общенациональные выборы, выступления нашего президента на международной арене и наша заявка на членство в ООН». По мнению функционера ДПП, есть много шагов, которые Тайвань мог бы предпринять до либо вместо официального провозглашения себя новым независимым государством, и один из них – это запланированный на будущий год референдум с вопросом к тайваньцам, хотят ли они, чтобы правительство добивалось членства в ООН под названием «Тайвань», или, как это сформулировано в вопросе референдума, предложенном ГМД, под названием «Китайская Республика» либо иным «практичным названием».
На референдуме по версии ГМД предлагается также спросить избирателей, хотят ли они, чтобы правительство добивалось участия страны в деятельности других международных организаций, что крупнейшая оппозиционная партия считает более прагматической и выполнимой задачей, чем сверхтрудная миссия вхождения в ООН. «До тех пор пока проблемы в отношениях двух сторон пролива не будут решены, дипломатические схватки не помогут расширить присутствие Тайваня на международной арене, – говорит Чжан Жун-гун. – Слишком афишируемый, несдержанный подход может, фактически, лишь подорвать статус Тайваня в мире». В последние годы ГМД пытается достичь некоего согласия с противоположной стороной пролива по таким вопросам, как участие Тайваня в мероприятиях, проводимых Всемирной организацией здравоохранения – ещё одной важной международной организацией, от которой Тайвань давно отлучён.
Чжан отмечает, что идея вхождения страны в ООН поддерживается большинством жителей Тайваня и референдум просто дополняет существующий всенародный консенсус. «Мы должны обдумать, может ли этот шаг реально принести нам дипломатические выгоды, – говорит он. – В частности, Соединённые Штаты не скрывают озабоченности тем, что данный проект ДПП может представлять собой попытку изменить название страны и быть чем-то вроде референдума о “независимости Тайваня” и что это приведёт к изменению status quo в Тайваньском проливе». Пояснения правительства, что название, используемое членом ООН, не обязательно должно быть официальным названием государства, могут уменьшить обеспокоенность международного сообщества в связи с планируемым референдумом, добавляет он.
Признавая коллективную волю жителей Тайваня добиться большего международного признания, ГМД, который стремится наладить более тесные связи с Китаем, был, похоже, вынужден вступить на чужое для него поле битвы. Хотя Лай полагает, что предложение ГМД о «возвращении» в ООН не имеет шансов быть реализованным, его радует то, что и оппозиция, и правительство предпринимают шаги для проведения референдумов, поскольку это способствует изъявлению общей воли граждан страны. «Если оба референдума состоятся и дадут положительный результат, что весьма вероятно, то тогда ООН должна быть готова как-то реагировать на определённо выраженную волю 8–9 миллионов наших избирателей, – говорит он. – Сейчас она может пытаться игнорировать нашу кампанию и отклонять наши заявки как “электоральные приёмы”, но ясный и недвусмысленный результат всенародного голосования – это то, от чего она не сможет отмахнуться».
Таким образом, будущий год может быть отмечен наступлением совершенно нового этапа в обсуждении международным сообществом вопросов взаимоотношений Тайваня и Китая. «Результаты референдума могут увести дискуссии вокруг них от привычного “треугольника” – структуры управления, созданной Тайванем, Китаем и США, – говорит Лай. – Другие страны – такие, как Япония и Индия, – получат больше возможностей для участия в соответствующих дебатах».
Цзян Хуан-чи отмечает, что план проведения референдума позволяет международному сообществу яснее понять, что реальный статус Тайваня представляет собой вопрос, по-прежнему открытый для обсуждения, и никак не укладывается в формулу, в соответствии с которой КНР выкручивает руки признающим её государствам. «Даже если референдумы не дадут положительного результата, это будет означать лишь, что вопрос о статусе Тайваня остаётся спорным, – говорит профессор международного права. – Этот спор является частью кумулятивного процесса, который сохраняет живой идею существования Тайваня как отличного от Китая образования и, таким образом, держит открытой дверь для легитимного международного вмешательства в случае возможных угроз безопасности в регионе».
Независимый статус Тайваня является неоспоримым фактом для жителей острова и широко признаётся de facto в мире. Этот статус подкрепляется принятым США Законом об отношениях с Тайванем, который предусматривает, что все законы страны, «имеющие отношение или касательство к зарубежным странам, нациям, государствам и правительствам, должны применяться и к Тайваню». Даже принятый КНР «Закон о противодействии разделению страны» подразумевает молчаливое согласие относительно нынешнего статуса Тайваня: им предусмотрены санкции лишь в случае некоего “отклонения” от этого статуса. В настоящее время не видно признаков каких-либо существенных изменений в этом status quo в ближайшие годы. Однако этот юридически неопределённый статус не будет сохраняться вечно, и кампания Тайваня за вхождение в ООН – это один из способов уменьшить эту неопределённость. Цзян отмечает, что, хотя референдум, может быть, и не приведёт к успеху кампании за обретение членства в ООН, он даст другим странам ту точку опоры, которая сделает возможным пересмотр ими статуса Тайваня. «Проведение референдума принесёт нам больше выгод, чем потерь», – заключает он.