России метели и крещенские морозы. Тёплыми январскими вечерами в Тайбэе трещат цикады, но сегодня резко похолодало, пошёл дождь, придётся надеть плащ.
Нас разделяют тысячи километров и абсолютно несхожая история, у нас разные обычаи, цвет кожи и глаз, ничего общего в плане территории – её размеров, географического положения, климата. Как объединить в одной статье два столь далёких друг от друга мира? Что общего у нас – стремление к миру, добру, политические игры, тревога о будущем? Это свойственно всем жителям земного шара. И всё-таки, оглянёмся назад.
Далекий 1920-й год. В России идёт к концу жестокая Гражданская война. На далёкий и безжизненный турецкий берег прибыли остатки Белой армии, врангелевские офицеры с семьями, многие тысячи раненых и больных – более 150 000 человек. Позади долгое полуголодное ожидание решения союзников по Антанте, как поступить с русскими беженцами. Вот слова очевидца, писателя Ильи Сургучёва: «На рейде Константинополя с поднятыми жёлтыми санитарными флагами стоят 65 русских кораблей, перегруженных до отказа. Не хватало пресной воды». Цивилизованные европейские доброхоты ограбили несчастных изгнанников – на берег их допустили лишь после того, как французы в счёт долгов перегрузили к себе имущество русской армии, а итальянцы захватили серебро, вывезенное из Ростова.
Возглавил будущих эмигрантов генерал Александр Кутепов, за плечами которого были японская, германская и Гражданская войны. Что делать с массой деморализованных, голодных, потерявших всё – родину, дом, имущество – несчастных людей? Дисциплина, решает Кутепов. Вера. Честь.
Рядом с палатками одна за другой вырастают церкви. Тоже палаточные.
Оставлена родина, не осталось ничего, кроме потрёпанного мундира? Но есть офицерская честь, и позор тем, кто её потерял. Кутепов вводит расстрелы для отступников, разрешает офицерские дуэли, дабы не копилась в душах горькая неизбывная обида, а чтобы не забывали о воинском долге, белые офицеры постоянно заняты военным искусством – проводятся смотры, учения, как будто не враждебные турецкие камни кругом, а родные просторы, которые ещё придётся защищать. Даже три гауптвахты были организованы. Звание русского офицера достойно великой гордости, ронять его нельзя. В Галлиполи русские офицеры называли себя монашеским нищенствующим орденом. В военном лагере из камней была выложена надпись, ставшая лозунгом галлиполийцев – «Только смерть может избавить тебя от исполнения долга».
А что же примкнувшее к армии гражданское население? Боже, какие таланты, какие глубокие души потеряла Россия, сбросив в море тысячи своих даровитых детей! Расплескавшееся русское молоко пролилось на пустынные камни чужой страны живительными сливками.
Славным днём стало 25 января 1921 года, когда состоялся настоящий военный парад. Сбережённые императорские и новые николаевские стяги развевались перед строем, принимали парад греческий митрополит Константин и генерал Кутепов с многочисленными французскими, греческими и турецкими гостями. Русская армия доказала, что сохранила боевой дух русского воинства.
Своеобразным венцом духовной работы стало сооружение силами галлиполийцев памятника в месте братского захоронения 250 белых офицеров. Был устроен конкурс проектов, и генерал Кутепов лично возглавил жюри. Из 18 работ был выбран римско-сирийский вариант – каменный зиккурат, увенчанный крестом. Его автор – поручик Акатьев, был озабочен, где взять необходимые для строительства камни. Вопрос решили просто – каждый, невзирая на чин и служебное положение, должен был принести по одному камню весом не менее 4 килограммов. За несколько дней было собрано 24000 камней, даже маленькие дети несли песок и камешки. Когда сняли брезент, открылся мрачно-величественный каменный курган, увенчанный белым четырехугольным мраморным крестом. На белой мраморной доске золотом было написано: «Упокой души усопших. 1-й Корпус Русской Армии – своим братьям-воинам, в борьбе за честь Родины нашедшим вечный покой на чужбине в 1920–1921 гг. и в 1854–1855 гг. Памяти своих предков-запорожцев, умерших в турецком плену».
В наши дни памятник можно видеть в воссозданном виде на русском кладбище Сен-Женевьев де Буа под Парижем.
Иконостасы походных церквей расписывались собственными художниками. В частях издавались многочисленные рукописные журналы как серьёзного, так и сатирического содержания. Одновременно, по инициативе снизу, многие рядовые участники борьбы записывали свои воспоминания о боях. Также, по частной инициативе существовали научные курсы и лекции, а также курсы по изучению иностранных языков. Действовали многочисленные кружки – шахматистов, любителей древностей, фотодела, музыки. Центром образования детей эмигрантов стала гимназия имени барона П. Н. Врангеля. Был создан корпусной театр, а хор Алексеевского полка под управлением поручика Сорокина в 1925 году на Всемирной выставке в Париже получил первый приз. Футбольная команда русских изгнанников обыгрывала даже англичан.
Но увы, судьба не дала галлиполийцам исторического шанса обосноваться где-либо на долгие годы. Пожалуй, подходящей территорией мог бы стать Крым, но врангелевцы не удержали его, после штурма Перекопа бульшая их часть отправилась к негостеприимным берегам чужой страны, а те, кто не смог оставить родину и попытался искать контакты с новой властью, легли в степи под пулями карателей под командованием «железного борца за интернациональное коммунистическое счастье» Белы Куна, которому, как и его многочисленным латышским, венгерским, немецким соратникам, не было дела до интеллектуальной соли земли Русской.
Уже через год начинается великий исход, горькая эмигрантская судьба гонит галлиполийцев в Сербию и Болгарию. Они стараются отправляться организованно, великое братство и достоинство им удаётся сохранить на долгие годы. Но время неумолимо, дерево без корней, попавшее в чужую почву, долго не живёт. Хотя...
Иван Бунин, 1923 год: «Галлиполи – часть того истинно-великого и священного, что явила Россия за эти страшные и позорные годы, часть того, что было и есть единственной надеждой на её воскрешение и единственным оправданием русского народа, его искуплением перед судом Бога и человечества».
1949 год. Тайвань. На остров, ещё недавно находившийся под властью Японии, потерпевшей поражение во Второй мировой войне, прибывают 1,5 миллиона китайцев с верховным главнокомандующим вооружёнными силами Китайской Республики президентом Чан Кай-ши во главе. В их числе воины армии, потерпевшей поражение в многолетней гражданской войне, и те, кому не нашлось места в коммунистическом Китае – интеллектуалы, монахи, творческая интеллигенция, зажиточные крестьяне. Те, кому было что терять, помимо родины. Те, кому, в отличие от галлиполийцев, судьба дала исторический шанс не только выжить, но и воссоздать свою страну, пусть и на несравненно меньшей по размеру территории. И они этот шанс не упустили.
Да, сначала эта страна стала военным лагерем. На островах Мацзу и Цзиньмэнь вооружённые отряды несли неусыпную вахту, опасаясь – и не без основания – вторжения войск Мао Цзэ-дуна. Генералы часто не знают меры в стремлении подчинить всех своей жестокой, опалённой в долгих боях воле, поставить как можно большее число новобранцев под ружьё и продолжать войну. На долгие 40 лет затянулся период военного положения с авторитарным правлением и даже репрессиями, получившими название «белого террора».
Соратники президента Чан Кай-ши прибыли не на пустой остров. На нём давно жили местные аборигены и ранние ханьские переселенцы с материка. Они говорили на местных наречиях. Гоминьдановское правительство принимает закон о языке, согласно которому население должно использовать в качестве официального языка нормативный общенациональный китайский. Результат? Разветвлённая и централизованная сеть образовательных учреждений, высокий уровень образованности населения, богатая литература...
Помните методы, к которым был вынужден прибегать генерал Кутепов в Галлиполи? Годилась ли гуманная демократия для того, чтобы заставить толпу деморализованных, потерявших всё людей остаться людьми? Генерал был слишком крут? Послушаем современника: «Можно было летом встретить бодро идущих в чистых белых рубахах, с воинской выправкой, отдающих воинскую честь генералам молодых людей и безошибочно узнать в них галлиполийцев. А в то же время несчастные, голодные люди в рваных шинелях угрюмо продавали на улицах фиалки, спички, карандаши – то были офицеры, покинувшие армию». Это он о тех, кто сразу нырнул в европейскую демократию с головой.
Есть такие лекарства, которые опасны для человека в случае длительного приёма, но их совершенно необходимо назначить на короткое время, чтобы спасти его жизнь. Горькие и опасные. Генерал Кутепов это знал. Знал и генерал Чан Кай-ши.
Но и генералам, особенно если они обладают государственным умом, свойственно видеть далеко вперёд. Страна стала строить новую жизнь, готовиться к великому экономическому рывку. И готова была эту жизнь защищать всеми возможными способами. Отваги жителям острова было не занимать, и они это доказали. А затем идеи демократии стали знаменем новых тайваньцев, военные приказы уступили место демократическим институтам.
В 1945 году главной гуманитарной задачей новой власти на Тайване стало восстановление доминанты национальной культуры, искоренение колониальной «японизации». Помимо уважения к классическому китайскому языку, воспитывается интерес к древним культурным ценностям. В континентальном Китае бушует «культурная революция», разрушаются древние памятники, а на Тайване растёт течение китайского ренессанса. Ещё в 1953 году президент Чан Кай-ши подписывает указы о развитии культуры и образования, создаётся специальный комитет, который занимается культуртрегерской деятельностью по сохранению древних духовных сокровищ. В 1965 году армия становится инициатором заключения художественно-литературной конвенции, и защита культурных ценностей получает поддержку со стороны, казалось бы, совсем не приспособленных для этого дела военных.
1967 год. На пленарном заседании ЦК партии Гоминьдан разрабатываются основы новой политики по развитию искусства и литературы в духе Трех народных принципов Сунь Ят-сена. Эта деятельность не исчезает из поля зрения властей на протяжении всех 60-х и 70-х годов.
Где, в какой стране можно встретить такое – министерство обороны учреждает литературную премию для своих солдат и членов их семей! Многие талантливые люди получили награду – золотую статуэтку – за успехи в древнейшем национальном искусстве каллиграфии.
Да, конечно, в этой деятельности было много политики – она осуществлялась в противовес коммунистическим властям континентального Китая. Но в данном случае важен результат – тайваньцы остались хранителями замечательного искусства удивительной страны. И всё это – под эгидой сначала разных правительственных учреждений, а затем единого ведомства – созданного в 1981 году Комитета по делам культуры. И русские галлиполийцы, безусловно, аплодировали бы подобной деятельности, будь у них историческая возможность создать автономную национальную государственность.
Китайские «галлиполийцы» принесли на Тайвань великое умение своего народа самоотверженно работать. «Последние полвека 23 миллиона жителей Тайваня неустанно трудились, чтобы Тайвань мог гордиться своим экономическим развитием и демократическими достижениями. Страницы славной истории Тайваня наполнены их неукротимым духом и решительной силой». Эти слова президент Чэнь Шуй-бянь произнёс в своём обращении к нации в 2004 году. С ними согласится любой, знакомый с историей этой страны.
Откровенно говоря, в последние годы пометка «сделано в Китае», увы, заставляет не один раз подумать, прежде чем сделать покупку. Развалится, сломается, долго не прослужит такая вещь. А тайваньская электроника? Компьютеры, техника? «Сделано на Тайване» – своеобразный знак качества.
Грандиозность проектов поражает. Почти половина общего объёма тайваньского экспорта приходится на капитало- и наукоёмкие виды продукции. И это в стране, из которой совсем недавно – во время японской оккупации – вывозили лишь сельскохозяйственные продукты. Могут ли похвастаться такими же успехами многочисленные соседи по Юго-Восточной Азии? Шумит на юге великий порт Гаосюн, один из крупнейших на планете. Стремительно летят к небу самые быстрые в мире лифты рекордно высокого небоскрёба «Тайбэй 101» в столице. Всё в большей степени производство сложного оборудования переносится в континентальный Китай, но головы-то, головы, в которых рождаются новые идеи, останутся здесь, и отсюда станут руководить претворением в жизнь смелых инженерных замыслов.
Но нет, не грандиозные успехи экономики молодого азиатского тигра вдохновляют моё перо. Хотелось бы сказать совсем о другом...
Всмотритесь в лица жителей этой страны. Спокойная доброжелательность проступает в них. Вам всегда помогут, если вы потеряли дорогу. Вас никогда не толкнут на улице, а в концертном зале, где звучит музыка Брамса, не разразятся аплодисментами в паузах между частями симфонии. И зал будет полон. О чистоте говорить не приходится – поразительная способность содержать улицы родного города в таком же порядке, как собственную комнату, стала притчей во языцех. Это не просто церемонная вежливость Востока – это глубокая интеллигентность, которая снова заставляет вспомнить о молоке и сливках. Не надо возражать, что наркотики проникают в молодёжную среду, что растёт количество травмированных депрессией людей, что много одиноких и несчастных. Где в мире этого нет? Пока ещё язвы современной жизни не проступили на лицах тайваньцев столь сильно, чтобы задуматься о судьбе нации, в то время как приходят на ум, к великой горечи каждого русского, тревожные мысли о будущем нашего великого народа...
Историческая судьба порой сбивает сливки из национального молока. Зачастую растворяются они в молоке чужом, обогащая и подслащивая его. Галлиполийцы выплеснулись на Балканы, во Францию, в США... А тайваньцы остались вместе. И это счастье для всех – подчёркиваю – всех китайцев. Потому что роль культурного «заповедника» лучших черт огромного народа – великая миссия.
Некоторое время назад случилось мне прожить несколько лет в одной европейской стране. И выпало счастье познакомиться с потомками русских эмигрантов, принадлежащих к высокому дворянскому сословию. Эти люди – пусть уже и неофициально в современном мире – носят громкие титулы князей и графов. Живут очень скромно, многие из них так и не приняли подданства приютивших их стран, жили, что называется, по «нансеновскому паспорту». Образованы, но большой карьеры не сделали. Боже, какая у них ясность благородных убеждений, какое глубокое знание своей культуры, какой язык! И это в наше циничное время! Сразу приходит мысль о том, что в этих людях сохранилась такая изысканная русскость, которой уже не можем похвастаться мы, современные… «россияне».
Не хочу говорить о политике. История современной Формозы непроста, хватает в ней проблем, трагических эпизодов, жестоких внутренних разногласий. Достаточно пройтись по залам экспозиции, посвящённой событиям 28 февраля 1947 года, открытой, кстати, лишь много лет спустя. А наша выставка документов и артефактов 37-го года? Открыта в бурные 90-е. И сколько ещё мы будем ждать открытия музея, который объективно и беспристрастно расскажет потомкам о кровавых событиях начала 90-х… Наверное, лет пятьдесят.
Я не о тёмных страницах истории. Я – о том, что тяжкое не забывается, но великое достоинство народа живёт, и нация сохраняет себя.
На Тайване живет Китай, который может гордиться собой.
* * *
Ироничный критик, не суди меня строго. Не подсчитывай исторические натяжки в моей заметке, не призывай снять розовые очки. Я полюбила Тайвань, а человек во всём, что легло на душу, ищет родное. Пусть даже и несбывшееся...