Должно быть, волею судьбы Фаине Цзян (урожденной Вахревой и известной в Китае как Цзян Фан-лян), этой скромной уроженке Урала, рано лишившейся родительской опеки, выпала участь стать невесткой первой семьи Китая, супругой, а потом и вдовой президента Цзян Цзин-го и матерью, пережившей смерть трех своих сыновей. Испытав на себе всю тяжесть сталинских гонений против своего возлюбленного Цзян Цзин-го, обучавшегося в то время в СССР, Фаина Цзян была вынуждена вступить на путь отрыва от родины, который впоследствии так и не позволит ей вернуться назад. История этого семейного союза, подобно одинокой стройной березе, чудесным образом выросшей в бамбуковой роще, полна загадок. За исключением непродолжительного периода, когда Фаина была рядом с Цзян Цзин-го во время его блистательной административной карьеры на юге провинции Цзянси, большую часть времени ей пришлось провести в далеко не шикарной, но несущей на себе отпечаток некой загадочности закрытой резиденции мужа, наблюдая, как эта могущественная семья Китая постепенно утрачивала былые славу и влияние. Для этой женщины, одного за другим похоронившей мужа и троих сыновей и живущей вдали от единственной дочери, эмигрировавшей в Америку, и внуков, разбросанных по всему свету, былая слава и могущество этого китайского семейства — сейчас уже не более чем “призрачный блеск”. Опубликованная издательской компанией “Шибао чубаньшэ” книга “Долгий путь на чужбине в призрачных отблесках славы — история жизни Цзян Фан-лян” была написана по воспоминаниям ее третьего сына Цзян Сяо-юна незадолго до его кончины от тяжелой болезни в конце прошлого года. Последний сын семьи Цзян стремился посредством своих воспоминаний отдать должное многострадальной матери, большую часть своей жизни игравшей роль безмолвной первой леди, одиноко проводящей дни вдали от родины. Эта книга воспоминаний была написана со слов самого Цзян Сяо-юна известной журналисткой газеты “Чжунго шибао” Ван Мэй-юй. Каждая страница воспоминаний повествует историю того, как некогда жизнерадостная комсомолка Фаина, выйдя замуж за Цзян Цзин-го и покинув Советский Союз, попадает в совершенно непривычную ей обстановку первой семьи Китая и как эти изменения обстановки коренным образом изменили и саму ее жизнь. В книге раскрываются внутренний мир и эпизоды жизни Фаины Цзян, ранее известные лишь чрезвычайно узкому кругу членов семьи. Наш журнал, заручившись согласием автора, публикует сокращенный перевод частей книги.
Герой спасает красавицу — калейдоскоп событий удивительной судьбы
Русское имя Цзян Фан-лян — Фаина Ипатьевна Вахрева; она родилась 15 мая 1916 года в городе Екатеринбурге в предгорьях Урала. Еще в раннем детстве она лишилась обоих родителей; у нее не осталось никого, кроме сестры Анны, которая была старше ее на семнадцать лет; поддерживая друг друга, сестры противостояли суровым превратностям судьбы.
Детство Фаины совпало с неспокойной эпохой свержения царской династии в России. В то время и в Москве, и в Сибири условия жизни были крайне тяжелыми. К счастью, Фаина и ее сестра оказались в центре развивающегося индустриального района Свердловска, что дало им надежду на выживание. В 1932 году они нашли работу на Уральском заводе тяжелого машиностроения, и именно здесь Фаина встретилась со своим начальником — молодым человеком с русским именем Николай, приехавшим туда из далекого Китая. Именно здесь и началась ее удивительная судьба и превращение некогда жизнерадостной и оптимистичной девушки в немногословную, не рассуждающую о политике, самую скромную первую леди.
Цзян Сяо-юн вспоминает, как в детстве они любили слушать из уст отцаромантические истории о том, как он некогда добивался расположения их матери. Да и сама история их встречи захватывает подобно сюжету кинофильма. То была суровая зима 1933 года; Цзян Цзин-го, работавший тогда дни напролет на заводе и возвращавшийся домой лишь поздно ночью, однажды по пути в общежитие заметил высоченного громилу в тулупе, заслонившего дорогу девушке и явно до нее домогавшегося. Оценив ситуацию, Цзян Цзин-го решительно сделал шаг вперед и набросился на хулигана с кулаками, разыграв древний сценарий “спасения красавицы героем”, и тем самым завоевал сердце Фаины.
По словам Цзян Сяо-юна, отец не раз рассказывал эту историю детям, которые в свою очередь подшучивали над мамой, что она мол влюбилась в отца, увидев в нем героя-смельчака.
Так и вошла девушка из рабочей семьи Фаина в жизнь Цзян Цзин-го, который и сам тогда был просто бедным, загруженным работой молодым человеком. Да и сама Фаина тогда и подумать не могла, что этот встретившийся ей суровой зимней ночью молодой человек введет ее в первую семью Китая.
Цзян Сяо-юн говорил, что в тот год, когда родители познакомились в Советском Союзе, Цзян Цзин-го был крайне морально и физически истощен; в то время, когда в отрыве от родины и близких ему становилось невмоготу, Фаина всегда была рядом и протягивала ему руку помощи, согревала своим душевным теплом. Она стала надежным и понимающим спутником Цзян Цзин-го на его нелегком пути.
В то время Фаина была юной девушкой, преисполненной жизненных сил и молодости. Она не только излучала оптимизм и девичью красоту, но и обладала удивительной добротой и душевной открытостью. Она увлекалась ездой на велосипеде, плаванием, катанием на коньках и успевала практически всюду. Фаина и Цзян Цзин-го часто вместе с друзьями отправлялись на прогулки, плавали и просто проводили время вместе. К тому времени шел восьмой год, как Цзян Цзин-го приехал в Россию, и он уже бегло разговаривал по-русски и во многом, будь то работа или взгляды на жизнь, походил на Фаину — он был таким же преисполненным энергии активным и открытым душой молодым человеком. И, должно быть, именно благодаря этой схожести воззрений и характеров они поженились и, несмотря ни на какие трудности жизни и непрекращающиеся испытания, смогли сохранить в себе теплоту, уверенность в будущем и несгибаемость под ударами судьбы.
Особый статус Цзян Цзин-го заставил чету испытать все мыслимые и немыслимые трудности. Как вспоминал Цзян Сяо-юн, в то время КПК осуществляла давление на высшее руководство Советского Союза, требуя принятия санкций против Цзян Цзин-го, а неоднократные заявления Цзян Цзин-го с просьбой разрешить возвращение на родину оставались безрезультатными и даже привели к тому, что его послали на “трудовое перевоспитание” в колхоз. Поездка в Россию началась для Цзян Цзин-го 25 октября 1925 года, когда он покинул Шанхай и отправился на обучение в Москву в Университет имени Сунь Ят-сена. Это был период борьбы за власть между Сталиным и Троцким. После завершения двухлетнего курса обучения большинство обучавшихся тогда в СССР китайских студентов в результате постепенного ухудшения отношений между КПСС и Гоминьданом отправилось обратно на родину; Цзян Цзин-го же, будучи сыном Чан Кай-ши, вернуться в Китай не смог. В 1936 году произошли Сианьские события, и Цзян Цзин-го, томившийся желанием вернуться на родину, написал письмо Сталину, требуя разрешения покинуть Советский Союз. Однако руководство КПСС не только не удовлетворило его просьбу, но и уволило его с должности редактора газеты “За тяжелое машиностроение” и аннулировало его кандидатство в члены КПСС. Жизнь в мгновение ока превратилась в ад. К тому времени уже родился первенец Фаины и Цзян Цзин-го — Эрик. Вспоминая эти тяжкие дни своей жизни, Цзян Цзин-го впоследствии говорил: “Этот период длился шесть месяцев, мы втроем влачили жалкое существование на скромную зарплату моей жены”.
Возвращение домой — окончание скитаний в СССР
После Сианьских событий, в результате которых Чан Кай-ши согласился на прекращение гражданской войны с коммунистами и создание единого фронта противостояния японской агрессии, отношения между КПСС и Чан Кай-ши тоже изменились. В 1937 году Сталин удовлетворил требование Чан Кай-ши и разрешил Цзян Цзин-го покинуть СССР и возвратиться в Китай. Это решение положило конец скитаниям Цзян Цзин-го в Советском Союзе и позволило ему вернуться в Китай и начать там свою политическую карьеру. Это коренным образом изменило жизнь не только Цзян Цзин-го, но и Фаины.
Со слезами расставаясь с родными и близкими и сопровождаемая их напутствиями и пожеланиями счастья, Фаина Цзян последний раз помахала рукой верной опоре и неразлучному другу — своей сестре — и, следуя за мужем, покинула родину и отправилась в совсем не знакомую ей страну — Китай. Ее друзья восхищались ее решимостью ради любви отправиться на край света, но даже сама Фаина не могла и подумать, что ей не суждено будет вернуться на родину.
Приехав в Китай, Фаина ощутила себя несколько потерянной, однако ничто не могло изменить ее извечный жизнерадостный и открытый характер. В 1937 году она впервые встретилась со своим тестем — тогдашним лидером Гоминьдана Чан Кай-ши, который был обрадован тем, что Цзян Фан-лян родила ему внука, и сам выбрал ему китайское имя — Цзян Сяо-вэнь. Вскоре супруги отправились на родину Цзянов в их старый дом в Сикоу. Мать Цзян Цзин-го — Мао Фу-мэй — была несказанно рада возвращению сына и, хотя приведенная им в дом невестка ни слова не понимала по-китайски, госпожа Мао была все же весьма удовлетворена выбором сына. Она очень привязалась к невестке и даже справила им свадьбу согласно китайским обычаям, стараясь хоть как-то восполнить этим отсутствие пожеланий счастья от родных в то нелегкое время, когда они связали свои судьбы, находясь в СССР. Фаина испытывала чувство глубокой благодарности к свекрови за ее заботу и доброе отношение и в ответ пыталась делать все домашние дела сама. Как говорил Цзян Сяо-юн, его мать была родом из бедной семьи, да и за годы семейной жизни в СССР привыкла к трудностям, и, в результате, даже после того, как она попала в совершенно иную среду, став членом влиятельной и знатной семьи Цзянов, ее привычки бережливости и трудолюбия ничуть не изменились, и в глазах окружающих она была самой обыкновенной супругой и хранительницей домашнего очага.
Находясь в Сикоу, Цзян Цзин-го по настоянию отца большую часть времени тратил на усердные занятия китайским языком, который он заметно подзабыл за 12 лет пребывания в СССР. Фаина составила ему компанию в этих занятиях и была весьма старательна. В 1938 году здесь же, в Сикоу, у них родилась дочь.
Насыщенная событиями жизнь на юге Цзянси
После восьми месяцев, проведенных в Сикоу, Цзян Цзин-го приезжает в Ганьнань — на юг провинции Цзянси — место, которое станет точкой отсчета в его политической карьере. Этот период станет и наиболее насыщенным и красочным периодом жизни Фаины Цзян в Китае. Так как полномочия Цзян Цзин-го в то время были невелики, он не противился участию супруги в своих политических делах. Частенько они вместе ходили по улицам и переулкам, собирая средства или участвуя в патриотических демонстрациях. Фаина, как и до этого в Советском Союзе, была по-прежнему энергичной и активной и, как и раньше, была надежным помощником своего мужа. Молодой Цзян Цзин-го любил приглашать друзей домой; во время этих встреч хозяин обычно сидел в центре гостиной, окруженный десятками пар пытливых глаз, и терпеливо отвечал на все задаваемые ему вопросы. Обычно наибольший интерес гостей вызывали перипетии их жизни в СССР, а хозяйка же всегда с присущим ей гостеприимством старалась сделать все возможное, чтобы гости чувствовали себя, как дома.
В то время Цзян Цзин-го был преисполнен энергии и надеялся, что и Фаина тоже сможет подключиться к его деятельности, и потому позволял ей участвовать во многих мероприятиях, особенно связанных с работой среди женщин. Цзян Цзин-го учредил на юге Цзянси дом образования для детей-сирот и директором его назначил Фаину. Отныне она — не только невестка в семье Цзянов, но и важный соратник Цзян Цзин-го в его политических делах.
Хотя годы жизни на юге Цзянси стали для Фаины самым запоминающимся и насыщенным событиями периодом после приезда в Китай, они же оказались для нее роковыми — именно здесь Цзян Цзин-го изменит ей и нанесет ее открытой душе незаживающую рану.
Ганьнаньские страдания. Семейная идиллия нарушена.
От связи Цзян Цзин-го и Чжан Я-жо остались не только романтические воспоминания, но и пара близнецов-сыновей — Чжан Сяо-цы и Чжан Сяо-янь (нынешний вице-премьер). Высказываясь по поводу внебрачной связи своего отца, Цзян Сяо-юн говорил, что в ганьнаньский период Цзян Цзин-го часто приглашал своих сотрудников и подчиненных к себе домой в гости; Чжан Я-жо, скорее всего, тоже у них бывала, и Фаина, учитывая степень ее вовлеченности в дела мужа в то время, наверняка с нею была знакома. Что же касается того, знала ли она об отношениях Цзян Цзин-го и Чжан Я-жо, то, как отмечал Цзян Сяо-юн, отец до конца дней своих не признавал этого факта и даже дважды опровергал его; Фаина никогда этот вопрос не затрагивала, да и детям затрагивать этот щекотливый вопрос было неловко. Цзян Сяо-юн отмечал, что ему понятен отказ отца от признания двойни Чжан, так как таковое, с одной стороны, подняло бы вопрос об их статусе, а с другой стороны, и что гораздо важнее, нанесло бы удар Фаине; именно поэтому он решил скрывать от нее правду на протяжении всей оставшейся жизни. Фаина же, подобно традиционной китайской женщине, прощала и молчаливо принимала духовный мир мужа таким, каким он был.
Чунцин, Шанхай, Тайвань
В 1944 году Цзян Цзин-го покинул юг Цзянси и отправился в Чунцин, а затем в Шанхай. В этот период ему пришлось претерпеть немало неудач в работе, а Фаина по-прежнему оставалась для него самым важным, а подчас и единственным соратником и близким по духу человеком. В 1945 году в Чунцине родился их второй сын — Цзян Сяо-у, а затем в 1948 году в Шанхае родился Цзян Сяо-юн.
В 1949 году на материке произошли коренные перемены, и Фаина Цзян переехала на Тайвань. В самом начале Цзян Цзин-го работал в Молодежном союзе спасения родины и Комитете по социальной поддержке демобилизованных военнослужащих; объем работы был не очень большим, и у него оставалось достаточно времени, чтобы быть рядом с Фаиной; поэтому, помимо развлечений с детьми, супруги время от времени отправлялись погулять по улицам вдвоем. Отныне все внимание Фаины было сосредоточено на муже и детях. Быт их семьи отличался простотой; Фаина вела все домашние дела сама — без чьей-либо помощи, соседи нередко видели ее стирающей тяжелые шторы — точь-в-точь, как несколько лет назад в Сикоу. На заднем дворе она разводила кур, а яйца оставляла исключительно мужу и детям в качестве добавки к повседневному рациону.
По мере успешного продвижения Цзян Цзин-го по политической лестнице все более сокращалась область участия Фаины в делах мужа. С одной стороны, это объяснялось тем, что на Цзян Цзин-го ложились все более важные государственные обязанности, и он уже не мог, как прежде, запросто принимать гостей у себя дома вместе с супругой, а с другой стороны, что, наверное, было важнее всего, сам Цзян Цзин-го, заняв ведущие посты в государстве, больше не привлекал жену к участию в своих делах. Постепенно Фаина начала из жизнерадостной и активной женщины превращаться в обыкновенную домашнюю хозяйку. Она перестала спрашивать о служебных делах мужа, хотя и была постоянно рядом с ним и в курсе его государственных забот. Цзян Сяо-юн говорил, что после того, как его мать отошла от общественных дел мужа, произошел коренной перелом в ее характере. Она реже стала появляться на людях, без прежней охоты разговаривала с малознакомыми людьми; все чаще можно было видеть ее уединившейся, тихой и задумчивой. Цзян Сяо-юн вспоминал, что в молодости его мать была очень подвижной и любила спорт — часто играла в кегли, гольф; позже, в результате заболевания астмой, она уже не могла продолжать занятия спортом и нашла себе другое любимое развлечение — игру в мацзян, которое она, однако, тоже была вынуждена вскоре оставить. В то время Цзян Цзин-го, занимавший пост председателя Исполнительного Юаня (премьера), возглавил кампанию за нравственность, трудолюбие и бережливость и посоветовал жене не играть в эту азартную игру. Какая бы просьба ни прозвучала из уст Цзян Цзин-го, она немедленно становилась для Фаины законом, которому она беспрекословно следовала, — хотя с тех пор прошло более двадцати лет, и самого Цзян Цзин-го уже не стало, но она так никогда больше и не играла в мацзян.
(Окончание следует)