Арт-терапия творит чудеса исцеления посредством визуального диалога между практикующим её терапевтом и пациентом, но пока не обрела ясного статуса в общенациональной системе здравоохранения.
ятилетняя девочка, сидя на полу с грудой разноцветных деталей конструктора Lego перед ней, быстро составляет из них различные фигуры. С естественной лёгкостью и живостью она строит за несколько минут красивый домик и гордо, с сияющей улыбкой демонстрирует его окружающим её взрослым. Дин-дин, как ласково называют её все, своим видом и поведением нисколько не отличается от любого другого ребёнка, забавляющегося в детском саду с подобными игрушками, но так было не всегда. Два года тому назад она испытывала физический и психический дискомфорт, оказываясь в коллективе, и даже нередко дрожала в присутствии незнакомых ей людей. Превращение Дин-дин в нынешнего уверенного в себе и жизнерадостного ребёнка – прекрасный результат, но добиться его было не так легко. Её мать, которая представляется как Сьюзан, не желая называть своё полное имя, объясняет значительный прогресс в состоянии Дин-дин лечением, полученным ею в Центре терапии экспрессивных искусств (ЦТЭИ) при Тайваньской адвентистской больнице в Тайбэе.
Дин-дин страдает синдромом Аспергера – одной из форм аутизма. Люди с этим расстройством, обладая нормальными интеллектуальными способностями, имеют недостаточно развитые социальные навыки. Наиболее типичная отличительная черта страдающих этим синдромом – интенсивная и исключительная сосредоточенность на специфических вещах либо интересах. Дин-дин демонстрирует замечательную креативность и чувство цвета и формы. «При наличии достаточной поддержки со стороны родственников и надлежащего образования дети с синдромом Аспергера могут стать высококвалифицированными – и даже выдающимися – специалистами в какой-либо области», – говорит Сьюзан.
Сьюзан впервые привела Дин-дин в этот центр два года тому назад, так как на неё произвело впечатление то, что в отличие от большинства больниц, где царит холодная серьёзность, здесь звучит детский смех. На Тайване детям с такими особенностями развития трудно адаптироваться к учебным программам в обычных школах из-за того, что преподавателей и других профессионалов с опытом и знаниями в области специального обучения и психотерапии там всё ещё крайне мало. Те же из детей, кто оказался удачлив и был зачислен в класс специального обучения, зачастую сталкиваются с предвзятым отношением к себе со стороны «нормальных» сверстников из обычных классов школы. Однако всё больше арт-терапевтов, как те, что работают в ЦТЭИ, оказывают помощь детям с особыми нуждами и тем самым улучшают тайваньскую систему здравоохранения.
Арт-терапия, появившись на Тайване около 15 лет тому назад, начала постепенно приближаться к уровню Соединённых Штатов и Великобритании по качеству всех своих составляющих – от подготовки арт-терапевтов до физической инфраструктуры. Хун Цзинь-ли, директор ЦТЭИ и специалист по музыкальной терапии, отмечает, что её центр – первое и пока единственное в Азии учреждение, предлагающее пациентам комплексную арт-терапию, включая её музыкальную, художественную, драматическую и танцевальную разновидности, которые могут применяться ко всем возрастным группам, хотя в настоящее время большинство пациентов центра – дети. Ежемесячно центр посещают для проведения терапевтических сеансов в среднем 700 детей; это ложится изрядной нагрузкой на работающих в нём шесть терапевтов, но это же свидетельствует об огромной потребности в арт-терапевтах на Тайване.
Визуальное искусство может быть более эффективным средством коммуникации, чем устная речь.
«Не все дети, которые приходят к нам, имеют проблемы развития – такие, как аутизм и синдром дефицита внимания с гиперактивностью (СДВГ), – некоторым из них просто недостаёт уверенности в себе», – говорит Чжоу И-цзюнь, терапевт в ЦТЭИ. «Что мы делаем, в принципе, для всех детей, так это стараемся предоставить им как можно больше самостоятельности и побудить их к творчеству, – продолжает она. – Мы можем добиться прогресса в состоянии детей с недостатком уверенности в себе всего за несколько недель». В арт-терапии рисование и живопись используются как средства раскрытия возможностей психического мира ребёнка, поэтому процесс творчества важнее, чем конечный результат оного.
Для детей с проблемами развития визуальное искусство обычно является более эффективным инструментом коммуникации, чем устная речь. Например, говорит Чжоу, некоторые дети с аутистическими расстройствами сознательно имитируют то, что рисует терапевт, демонстрируя этим, что они стараются установить контакт с внешним миром. Терапевты и дети в процессе совместного занятия визуальным искусством, фактически, «разговаривают» друг с другом, создавая своеобразный визуальный язык общения. Позитивные результаты создания этого нового языка укореняются в повседневной жизни детей. «Один ребёнок, которого я лечила, отличался особой разборчивостью в еде, – говорит Чжоу. – Эта его проблема была решена после терапевтических сеансов, во время которых мы применяли весьма гибкие подходы и широкий спектр художественных средств. Постепенно он понял, что питаться более разнообразно и интереснее, и вкуснее».
Музыкальная терапия выполняет сходную диалогическую функцию в лечении детей с аутистическими расстройствами или СДВГ. Например, играя на барабанах, эти дети учатся сообразовываться с ритмом, задаваемым терапевтом на клавишном инструменте. «Некоторые дети с аутистическими расстройствами бывают неспособны вербально выразить свои эмоции, но могут обнимать работающих с ними терапевтов во время прослушивания мелодий, которые им приятны», – говорит Хун. Подобные моменты становятся для терапевтов эталонами, которые они используют при обучении детей способам самовыражения.
Вместе с тем, арт-терапия – сравнительно новое дополнение к широкому спектру профессиональных методов лечения, применяемых на Тайване, и она остаётся не вполне понятой – даже в медицинских кругах. Чжоу припоминает: некоторые родители полагали, что её центр – это просто ещё одни «курсы дополнительного обучения» по искусству для детей, и ожидали, что арт-терапевты научат их детей лучше рисовать. «Наша цель состоит, конечно же, не в том, чтобы отточить навыки рисования у детей, а в том, чтобы выявить и решить их психологические проблемы в интересах достижения социальной адаптации, – говорит Чжоу. – Наши терапевтические сеансы – в отличие от посещения врача для лечения физических заболеваний – требуют продолжительного времени и участия родителей». Когда центр был учреждён в октябре прошлого года, врачи больницы приняли его за художественную галерею.
Лу Я-цин, президент Тайваньской ассоциации арт-терапии (ТААТ) и профессор арт-терапии в Тайбэйском муниципальном образовательном университете, считает, что взаимодействие между преподавателями искусства и арт-терапевтами приносит пользу обеим сторонам: оно помогает привлечь в область арт-терапии больше способных людей, а лучшее понимание преподавателями искусства психологии ребёнка может повысить качество преподавания. Хотя терапевтам не требуется иметь превосходную технику рисования, они должны, по меньшей мере, владеть базовыми навыками использования различных художественных средств выражения.
Искусство и психология настолько переплетены, что Лу иногда направляет в классы по искусству детей, которые, по результатам первичного обследования, реально не нуждаются в лечении. А в группах арт-терапии, которые она ведёт, некоторые пациенты раскрывают свой художественный потенциал и ко времени окончания сеансов добиваются впечатляющих результатов.
Лу рассматривает свою работу как форму рекреационной терапии. Непосвящённым может казаться, что дети на терапевтических сеансах просто приятно проводят время, но, фактически, за 1–2 часа, проведённых вместе, между терапевтом и пациентом устанавливаются уникальные и фундаментальные отношения.
Дин-дин сообразуется с ритмом, задаваемым арт-терапевтами Тайваньской адвентистской больницы.
Принцип «здесь и сейчас» является ключевым для формирования у детей ощущения безопасности и доверия к взрослым. Поскольку искусство обращено к чувственному восприятию и инстинктам, арт-терапия может применяться для оказания пациентам всех возрастных групп разнообразной помощи – от снятия болевых симптомов до лингвистической реабилитации перенесших инсульт. Поэтому арт-терапия считается также разновидностью психосоматической терапии.
Несмотря на огромную потребность в арт-терапевтах, их профессия зачастую оказывается в конфликте с действующими системами медицинского обслуживания и всеобщего медицинского страхования. ЦТЭИ, базирующийся в больнице, – особый случай; как правило, подобные центры базируются в учебных заведениях. Как и лицензированные клинические психологи, арт-терапевты на Тайване должны работать под руководством психиатров. Однако эти две профессии, поставленные правилами в отношения субординации, в действительности весьма различны: арт-терапия применяет для оценки достигнутых ею результатов методы качественного анализа, тогда как психология – методы количественного анализа. Кроме того, помощь арт-терапевтов не покрывается государственной программой всеобщего медицинского страхования, и поэтому ЦТЭИ вынужден полагаться на пожертвования благотворительных групп для того, чтобы быть в состоянии лечить детей, семьи которых не могут позволить себе оплачивать его услуги.
Тем не менее, благодаря усилиям пионеров арт-терапии – таких, как Лу и Хун, положение меняется к лучшему. В 2004 году, после семи лет подготовительной работы, ТААТ была, наконец, учреждена и официально признана правительством. Поскольку в настоящее время на Тайване не существует программы лицензирования арт-терапевтов, готовящиеся практиковать арт-терапию должны сдать государственный квалификационный экзамен для клинических или консультирующих психологов – только после этого они могут быть приняты на работу в больницу. В 2005 году в Тайбэйском муниципальном образовательном университете была впервые открыта программа постбакалаврской подготовки по арт-терапии. По мнению Лу, требование получения квалификации психолога является необходимой и полезной мерой для подготовки будущих арт-терапевтов, поскольку им нужно овладеть языком психотерапии, с тем чтобы успешно общаться и взаимодействовать с другими профессионалами в сфере психического здоровья. Поэтому, помимо изобразительного искусства, музыки и танца, пост-бакалаврская программа включает общую психологию и клинические практикумы.
И Чжоу, и Лу оптимистически оценивают перспективы применения арт-терапии. Так как всё больше дипломированных арт-терапевтов возвращаются на Тайвань по завершении учёбы за рубежом, Чжоу испытывает уверенность в том, что арт-терапия будет получать поддержку всё большего числа некоммерческих организаций и распространяться на местные общины во всех частях острова и что, в конечном счете, расходы на лечение будут покрываться программой всеобщего медицинского страхования. Лу возлагает надежды на то, что арт-терапия обретёт на Тайване статус достойной профессии, благодаря чему больше местных жителей смогут помогать детям – таким, как Дин-дин, – становиться общительными и уверенными в себе взрослыми членами общества.