Местная индустрия развлечений завоёвывает аудиторию, делая акцент на отличительных чертах тайваньского общества.
Ещё прошлым летом вряд ли кто-нибудь мог предположить, что фильм местного производства позволит заработать больше денег, чем какая-нибудь голливудская классика вроде картины «Властелин колец: возвращение короля», которая в 2003–2004 годах собрала в местных кинотеатрах около 400 млн. н.т. долл. (12,5 млн. долл. США) и заняла пятое место в списке самых прибыльных фильмов на Тайване. На протяжении многих лет здешняя публика отворачивались от родных тайваньских кинолент ради иностранных героев вроде хоббита Фродо, Гарри Поттера и Человека-паука. Ошеломляющий успех снятого тайваньскими кинематографистами фильма «Мыс №7», который вышел на экраны в конце августа прошлого года, радикально изменил прежнюю тенденцию. На конец октября 2008 года он принёс на 100 млн. н.т. долл. (3,1 млн. долл. США) больше, чем «Возвращение короля».
«Мыс №7» – только самый яркий пример того, что местные телешоу, музыкальные и литературные произведения отнимают у иностранных конкурентов всё большую часть тайваньского рынка развлечений. Для этого есть множество причин, но общая черта успешных продуктов тайваньской индустрии развлечений заключается в том, что все они делают акцент на отличительных особенностях тайваньского общества. Поп-индустрия на острове выхватывает общие элементы культуры и увеличивает их, представляет в неожиданном свете, и это находит живой отклик у аудитории. В новейших образцах местных кинофильмов, телесериалов, песен и книг, завоевавших сердца местной публики, две самые яркие общие черты – это акцент на общей истории и всеобъемлющий, плюралистский характер тайваньского общества.
В несколько непривычном для тайваньцев ключе «Мыс №7» обращается к периоду колониального владычества Японии на Тайване (1895–1945). Фильм воскрешает историю отношений между японским преподавателем и его тайваньской ученицей в 40-х годах прошлого века, тогда как в настоящем японка выступает руководителем местного музыкального ансамбля. Долгое время история и культурное наследие японского владычества на Тайване были запретной темой, и напоминание о японцах в фильме «Мыс №7» тоже вызвало волну критических отзывов. Однако отношение к японскому правлению в сегодняшнем Тайване далеко не однозначное, и эта неоднозначность нашла отражение и в фильме.
«Мои дедушка и бабушка с ностальгией вспоминают правление японцев, а наша молодёжь тоже обожает всё японское, – говорит Янь Юнь-нун, который написал слова для трёх песен в «Мысе №7». – И вообще, японцы играют большую роль во многих местных событиях».
Вэй Дэ-шэн, режиссёр картины, сказал в интервью, что фильм возвращает к реальной исторической ситуации, когда японское правление на острове пришло к неопределенному концу и вызывало смешанные чувства любви и ненависти. Японская оккупация была жестокой, около 14000 тайваньцев погибли от рук японцев, но японцы создали сеть железных дорог и телекоммуникаций. Благодаря им на острове стало возможным получить хорошее образование. Вместо того, чтобы отвергнуть с порога японское наследие, фильм взывает к коллективной памяти того времени для того, чтобы жители Тайваня смогли примириться с этой частью своего прошлого.
Плюралистский характер общества в этом фильме проявляется в его персонажах, среди которых мы встречаем торговца из этнической группы хакка и полицейского из аборигенов. В фильме звучит много разных наречий: его действующие лица говорят и по-тайваньски (холо), и на нормативном китайском языке, и по-японски. Персонаж по имени «дядюшка Боо», обаятельный тайванец старшего поколения (ему за 70), говорит на холо и поёт японские песни. Боо учился в японской школе, в его семье говорили на холо, и он к тому же умеет немного разговаривать на нормативном китайском. Он отлично совмещает все эти языки и культуры в своей жизни, показывая всем пример культурного плюрализма.
Интересу Вэя к историям, отражающим характерные особенности местной культуры, предшествовал целый поток документальных фильмов, которые начали появляться года четыре тому назад. В 2004 году документальная лента «Жизнь», повествующая о тех, кто пережил катастрофическое землетрясение в центральном Тайване в 1999 году, принесла 20 млн. н.т. долл. (625000 долл. США) – больше, чем все местные фильмы, выпущенные в предыдущем году. Этот фильм знакомит с ещё одной мучительной страницей тайваньской истории, потому что разрушительное землетрясение унесло более 2400 жизней. Картины подобные «Мысу №7» и «Жизни» помогают понять, что воскрешение памяти о печальных событиях прошлого – лучший способ примириться со своей историей, чем попытка отвернуться от них.
Наряду с другими сюжетными линиями в «Мысе №7» рассказывается о становлении и конечном успехе местного ансамбля, имеющего японского руководителя.
«Последние земледельцы», картина 2005 года об умирающей сельскохозяйственной общине в южном Тайване, продолжила череду успешных документальных фильмов, в которой исследуется – и подвергается критическому осмыслению – коллективная память Тайваня. Перед началом демонстрации серии документальных картин и дискуссий о них, которые состоялись в конце 2008 года в Тайбэе, Чжуан И-цзэн, сорежиссёр «Последних земледельцев», сказал, что он хотел критически рассмотреть бытующее поныне представление о том, что жители южного Тайваня более «отсталые», чем северяне. Чжуан разбивает этот стереотип, сделав героем фильма «дядю Кунь-биня», неожиданно ставшего звездой 2005 года. Например, Кунь-бинь ведёт подробные записи о своих полевых работах, что позволяет ему правильно оценивать эффективность различных видов ядохимикатов. Его проницательный ум проявляется и тогда, когда он рассуждает о последствиях правительственной политики в области сельского хозяйства для крестьян, несмотря на то, что в более комических эпизодах фильма жена прерывает его тирады и посылает работать в поле.
Разнообразие драмы
В развлекательных передачах в прайм-тайм на тайваньском телевидении доминируют драмы на языке холо и то, что называют «сериалами идолов», в которых играют молодые актёры, герои современной жизни. В совокупности эти сериалы обращаются к общей памяти разных поколений. В драмах на языке холо отражены более традиционные, консервативные стороны общественной жизни Тайваня, и нет ничего удивительного в том, что их зрители в большинстве своём принадлежат к старшему поколению. Действие в большинстве таких драм происходит в маленьких городках или в сельских общинах, которые гораздо более консервативны, чем большие города. Деревенский фон возрождает память о прошлом Тайваня, когда подавляющее большинство тайваньцев жило в маленьких городках, а сельское хозяйство было основой экономики острова. Отношения между членами одной семьи, а также между разными семьями также составляют изрядную часть содержания этих драм, что отражает традиционную для тайваньцев важность семьи. Сыновья и дочери обычно послушны, а когда они всё-таки решаются на бунт, конфликт разрешается мирным путем. Действующие лица в основном относятся к среднему и низшему классу: это чаще всего крестьяне или владельцы лавок. Гендерные роли тоже вполне традиционны: большинство женских персонажей ведут жизнь домохозяек, хотя среди них всё чаще появляются и служащие.
«Сериалы идолов» с их молодыми звёздами относятся к более поздней истории – истории младшего поколения тайваньцев. Нравы и стили жизни в этих драмах гораздо менее консервативны: их персонажи, бывает, оказываются любовниками на одну ночь. Действующие лица живут в городах с их лихорадочным темпом жизни и броской модой. Кроме того, звёзды представляют более широкий экономический спектр, чем драмы на языке холо: они могут быть и едва сводящими концы с концами рабочими, и богатыми наследниками. Женщины в этих драмах тоже участвуют в трудовой жизни города со всеми её плюсами и минусами, делая карьеру и одновременно сталкиваясь с невзгодами.
Хотя драмы на языке холо привлекательны для старшего поколения, а «сериалы идолов» обращены к молодёжи, у них есть кое-что общее. Так, Цзянь Юй-янь, депутат Городского собрания Тайбэя, бывшая журналистка и удостоенная премии ведущая на радио, утверждает, что «сериалы идолов», появившиеся в 2001 году, имеют даже очень много общего с драмами на языке холо, которые приобрели популярность в 90-е годы. Оба вида фильмов относятся к жанру мелодрамы, изобилуют острыми словцами, имеют комические параллельные сюжеты и обаятельные роли второго плана. Оба они удостаивались премий «Золотой колокол», которые присуждаются Правительственным информационным бюро (ПИБ). Например, в 2008 году Лэй Хуну был присуждён «Золотой колокол» за лучшую актёрскую игру в драме на языке холо «Мамин дом», а Линь И-чэнь, удостоилась награды за лучшую женскую роль в молодёжной драме «Они опять целуются».
В конце концов, дело не в том, какие сериалы лучше отражают тайваньскую жизнь – консервативные или молодёжные. И те, и другие привлекают значительную аудиторию и, взятые вместе, дают хорошее представление о тайваньской истории, в том числе и о её крутых переменах.
Ситуация же на музыкальной сцене заметно отличается от таковой в сфере кино: тайваньские любители музыки устойчиво отдают предпочтение продукции местной поп-индустрии. К примеру, «горячая десятка» самых распродаваемых поп-альбомов в ноябре 2008 года включала только два альбома неместных исполнителей – сборник лучших песен Селин Дион и альбом сингапурского певца Линь Цзюнь-цзе.
Языковой плюрализм
Хорошим примером плюралистического, открытого характера тайваньского общества вообще и музыкальной индустрии, в особенности, служит разнообразие языков, фигурирующих в поп-культуре. Поп на мандаринском (нормативном) языке, или «Мандопоп», стал влиятельной силой в середине 70-х годов. Та же поп-музыка вышла за пределы общества, говорящего на нормативном языке, в начале 80-х годов, когда в песнях стали широко использоваться другие наречия – главным образом, холо. Популярность песен на языке холо достигла пика в начале 90-х годов – в пору наибольшего подъёма движения Новых тайваньских песен. Певец Чэнь Шэн, один из ведущих деятелей этого движения, по-прежнему играет активную роль в современной поп-музыке и демонстрирует завидное разнообразие в выборе языка, исполняя песни и на холо, и на хакка, и на нормативном языке. У Бай (伍佰), популярный персонаж тайваньской музыкальной сцены последних десяти с лишним лет, исполняет свой рок и на холо, и на нормативном языке.
Сцена из телесериала «Ты – моя судьба», где, как принято в «сериалах идолов», играют молодые люди, живущие в большом городе. (Любезно предоставлено Sanlih E-Television)
Плюрализм тайваньского общества хорошо виден на примере певицы А-мэй, или Чжан Хуэй-мэй, принадлежащей к аборигенной народности пинуюмаян. Чжан выросла в атмосфере музыки аборигенов восточного Тайваня, вдалеке от оживлённых городских центров острова, и даже использовала родные мелодии в своих песнях – например, в песне «Сёстры», в которой говорится о преимуществах матриархального общества аборигенов. А-мэй – аборигенка, но поёт по-китайски, и её песни хорошо вписываются в традицию «Мандопопа», так что её музыка приобрела огромную популярность на Тайване, где 98% жителей считаются ханьцами, т.е. этническими китайцами. Её два первых альбома занимали первые места в списке музыкальных хитов в течение девяти недель, и она получила звание лучшей певицы года на конкурсе «Золотая мелодия» в 2002 году. Эта награда, учреждённая ПИБ, вручается лучшим певцам и музыкантам Тайваня.
Музыкальная индустрия тоже питается общей историей тайваньцев, в том числе и её китайскими корнями, поскольку подавляющее большинство жителей острова являются потомками переселенцев с континента. Эти китайские корни наиболее ярко выражены в творчестве тандема певца Чжоу Цзе-луня и поэта Фан Вэнь-шаня. Их песня «Сине-белый фарфор» из популярного альбома «Ковбой в бегах» была удостоена высших наград за композицию и текст в конкурсе «Золотая мелодия» 2008 года. Эта песня, в которой говорится об одной из самых известных традиционных разновидностей китайского керамического искусства, отражает представления Фана о «китайском стиле», тесно связанном с языком китайской классической поэзии. В текстах песен затрагиваются и другие темы китайской истории и культуры – например, целебные снадобья, чай и гунфу, а в их музыкальном сопровождении иногда используются традиционные музыкальные инструменты и мелодии Китая.
«Китайский стиль» Фана был подхвачен и другими известными поп-певцами – такими, как Линь Цзюнь-цзе из Сингапура и тайвано-американец Ван Ли-хун (王力宏). По мнению бывшей журналистки Цзянь Юй-янь, в игривом «китайском стиле» нашла выражение всеядность тайваньской поп-культуры. «Сплав классической китайской литературы и современных ритмов как раз и составляет тайваньскую версию китайского стиля», – говорит она.
Если представителям старшего поколения нравятся китайские элементы в песне «Сине-белый фарфор», то, как полагает поэт Янь Юнь-нун, молодёжи больше импонируют те её аспекты, которые связаны с визуальным воображением. В песне говорится о ярких цветах, рыбах, каллиграфии и красавицах, которых рисовали на фарфоровых вазах. «Образы в песне вываливаются один за другим, как в голливудском боевике, – говорит он. – Вот таким языком и нужно разговаривать с молодёжью сегодня».
Янь признаёт стремление нового поп-стиля придать классической китайской словесности современный облик, но считает, что в этих экспериментах есть много придуманного и они могут привести к косному и, по сути, поверхностному взгляду на китайскую культуру. «Классические китайские темы или мелодии – это не новшество в поп-музыке, – говорит он. – Новым здесь является использование китайской стилистики ради неё самой».
Янь также отмечает несколько парадоксальный факт: в самом Китае этот стиль не всегда встречают с одобрением. В 2007 году, когда он написал песню для телесериала, снятого по мотивам романа XVIII века «Сон в красном тереме», шедевра китайской литературы, цензоры на континенте заставили его частично изменить текст, который показался им слишком негативным и мрачным.
Тем не менее, Янь верит, что тайваньская индустрия развлечений, продукт самого свободного и демократического общества в китаеязычном мире, может служить положительным примером для такой индустрии в континентальном Китае, где свобода выражения жёстко стеснена, несмотря на его быстрый экономический рост и ультрасовременные города. «Информация, которую жители Китая могут получить из развлекательных программ, СМИ или Интернета, урезается или изменяется, – говорит Янь. – Оказывается, наша свобода недоступна их воображению и пониманию».
Битва за успех
В прошлом, не считая немногих исключений, в местном списке бестселлеров наряду с китайскими переводами иностранных книг фигурировали только несколько тайваньских авторов, притом не относящихся к области художественной литературы. Однако в последнее время местные писатели – такие, как Гидденс (он же – Цзю ба дао), псевдоним Кэ Цзин-тэна, и Ваньвань, псевдоним Ху Цзя-вэй, тоже стали часто попадать в списки самых популярных авторов, публикуемые книжной сетью «Цзинь ши тан» (Kingstone) и онлайновой компанией Books.com.tw. Книги Гидденса и Ванвань имеют успех и на иностранных рынках – в частности, в континентальном Китае, где они публикуются в упрощённой иероглифике, а также в Южной Корее и Таиланде (в переводах).
А-мэй, аборигенка из народности пинуюмаян, уже более 10 лет является одной из самых ярких звёзд «Мандопопа». (CNA)
Ваньвань ведёт в своем блоге в Интернете развлекательные дневники, сопровождаемые бесхитростными рисунками, и её блог считается самым посещаемым на Тайване. Как и в случае с «сериалами идолов», создаваемые Ваньвань юмористические описания повседневной жизни и работы находят самый живой отклик у молодого поколения тайваньцев. Её творчество особенно привлекает тех молодых читателей, которые относятся к службе или работе куда менее серьёзно, чем их родители. Её первая книга, «Я ненавижу свою работу, но обожаю свою жизнь», явно тронула сердца многих молодых людей в 2005 году, когда она оказалась на первом месте в списке бестселлеров.
Что касается Гидденса, то он, как правило, пишет с прицелом на использование его произведений для телесериалов, кинофильмов или комиксов. Например, прошедший в 2007 году телесериал «Любовь, счёт по полной» был снят по мотивам его одноимённого романа.
Однако как писатель Гидденс известен своими остротами и диалогами, в которых отражается опыт молодых тайваньцев в наши дни, когда литература стала гораздо более разнообразной. Сегодня для писателей, ведущих блоги, как Ваньвань или Гидденс, коммуникация является уже двусторонней, поскольку читатели имеют полное право выступить с критикой или предложениями. Создание и распространение произведений в Интернете подорвало традиционную роль охранителей литературы, присущую редакторам в издательствах и газетах. В результате, литература стала менее «приглаженной», но зато способной порой более непосредственно отразить опыт и интересы читателей. Выйдя за рамки традиционного, более элитарного представления об издательском процессе, литературное творчество местных писателей смогло вместить в себя взгляды более широких кругов общества.
Автор текстов песен Янь Юнь-нун является также писателем. Он пишет романы, которые могут лечь в основу киносценария. В прошлом году он опубликовал также сборник рассказов, основанных на его стихах. В 2004 году он расширил жанровые рамки своего творчества, опубликовав роман «Трагедия седик», посвящённый реальному историческому лицу, предводителю восстания аборигенных жителей острова против японского правления. Столь характернное для тайваньской литературы смешение жанров сказалось и на истории этого романа, поскольку он основан на киносценарии, написанном Вэй Дэ-шэном, режиссёром «Мыса №7». После коммерческого успеха своего фильма и положительных отзывов критики о нём Вэй работает сейчас над экранной версией «Трагедии седик».
«Живя на территории, которой ещё предстоит определить, будет она называться “регионом” или “страной”, – говорит Янь, – многие тайваньцы не имеют естественно присущего нациям чувства уверенности в себе». Однако, судя по успеху кинокартин, телевизионных драм, музыки и литературы, которые отражают общую историю тайваньцев и их плюралистическое общество, такая уверенность всё сильнее заявляет о себе в местной индустрии развлечений.
Пэт Гао
Фотографии предоставлены компанией Ars Film Production