Taiwan Today

...Огни ночного Тайбэя уходят вверх, растворяясь в черном небе. Темнеет, опираясь на массивные, как стволы, падземка, по которой неторопливо прокатываются бело-серые пустые вагоны – еще идет тщательная проверка перед пуском, и тогда она зазмеится над тайваньской столицей из одного ее конца в другой. Чу! То ли низвергается что-то с грохотом, то ли крупнокалиберный пулемет застрекотал? Чернота неба расступилась перед напором огней. Это фейерверк. Дым и запах пороха наполнил улицу. Ничего особенного, такое происходит часто: в маленьком храмике на обочине устроили ''мяохуэй'' – храмовый праздник, в больших масштабах обычно сопровождаемый шумной ярмаркой, а здесь – лишь раскрытыми столами овеянными ароматами пряностей и спиртного. На красных фонарях, подсвеченных изнутри лампами, изогнутые иероглифы: ''Моление о дожде'' – вот и повод для ''мяохуэй'', летом дождь так нужен! Крошечной каплей, вытянутой с севера на юг, застыл на западной оконечности Тихого океана остров Тайвань, омываемый тремя теплыми морями – Южно-Китайским, Восточно-Китайским, Филиппинским – и отделенный от континента Тайваньским проливом, не столь уж и широким, но вот уже пятое десятилетие практически непреодолимым: по обе его стороны он называется Китайской Народной Республикой, в суровом напряжении возводящей социализм, а с другой стороны пролива –Китайская Республика, уже многие десятилетия безостановочно продолжающая плыть в бурной стремнине капиталистической рыночной экономики. Сейчас там идет 83-й год от основания Республики доктором Сунь Ят-сеном, по исторической традиции именуемым Отцом нации. Не подумайте, однако, что собственное летосчисление означает замкнутость, отрыв от мира. О, нет, в цивилизационном плане тайваньский 83-й год вполне созвучен всемирному 1994-му, а в каких-то социанально-экономических сферах даже опережает. Из тайбэя во внешний мир ведут почти 30 международных авиалиний, Тайвань занимает 3-е место в мире после – США и Японии по современным контейнерным перевозкам и 9-е – по уровню телефонизации (правда, замечу, уличные автоматы еще только-только начали выводить на международную связь, и таковых пока не слишком много, но зато какая слышмость!). Да, были у Тайваня трудные десятилетия, когда его душила в колониальных объятиях имперская Япония, а затем, приютив в 1949 г. Центральное правительство Китая, возглавлявшееся Чан Кай-ши, он надолго ощетинился, напуганный воинственными угрозами, несущимися через пролив от его грандионзного коммунистического визави. Не так уж давно – в 1987 г. – было отменено военное положение, и на острове стало спадать напряжение, хотя следы его еще пропитанных подозрительностью к любым ''чужакам''. Но это я так, к слову, Тайваньское обшество уже настолько цивилизовалось, что на уровне межчеловеческого общения политика не оказывает никакого искусственного давления, оставшись в профессиональных ''верхах''. И понимаешь, как правы были португальцы, в XVI веке доплывшие до этого острова и, очарованные им, назвавшие его Формозой (Прекрасным). У северного края этой прекрасной капли небольшой точкой замер город Тайбэй. Несколько странно говорить о ''севере'' применительно к Тайваню этому южному острову, половина которого, отсеченная Тропиком Рака, лежит уже в экваториальной зоне. Но, знаете, взгляд ''снаружи'' и взгляд ''изнутри'' далеко не всегда совпадают. И поэтому я был немало удивлен, когда рядом с ''обычными'' уже и до российских прилавков добравшимися зеленоватыми эллиписами манго увидел другие плоды, намного более крупные, красноватые, истекающие соком: ''здесь, на севере, такие не растут, их привозят с юга острова'', – пояснил продавец. Был сезон личжи. У нас этот экзотический фрукт знают лишь по консервированному компоту, в советские времена вполне доступному среднему гражданину. По всему южному Китаю, включая и Тайвань, в июне он вживе наводняет прилавки, день ото дня все больше, стремительно падая в цене, – на очень короткий срок: фрукт нестойкий, хранится плохо, и поэтому северу он слабо знаком, а в былые времена на императорский стол их везли специальные курьеры. Удивительный контраст таят в себе личжи. На темно-коричневых, почти без листьев тонких веточках, выглядящих слабо и беззащитно, – шары в два-три сантиметра диаметром, не шары, нет, круглые бурые ''камни'' облаченные в грубые, выпуклые ''лады'', этакий защитный панцирь. Прорвешь его ногтем в какой-то точке, и он легко спадает, открывая нежную бело-серую, чуть как бы прозрачную, истекаюшую соком мякоть, словно линейная красавица гарема обнажает прекрасное тело. Это мякость тает во рту, оставляя сладковатый – даже не вкус, а аромат. Но не дай Бог увлечься и неосторожно погрузить зубы чуть грубже допустимого – под нежной мякостью скрывается крупная коричневая косточка, сардонической горечью развеивающая сладкие иллюзии рта. Будете выбирать на буром панцире проступали красноватые пятна, как алый румянец на щеках юной девушки. Даже личжи, однако, не привлекают, когда столбик термометра перевалил за 35 градусов и упорно тянется к сорока. Вся жидкость организма стремительно выходит из тебя липким потом. Хочется – и надо! – пить. Но с этим в Тайбэе проблем нет. Конечно, кое-где автоматы не работают, но это уж прочно: не работают, так не работают, и даже на удар кулаком – советская привычка! – не реагируют, однако монету, несмотря на этакую твою неинтеллигентность вежливо возвращают. Но в любом магазине, от супермаркета до сети небольших круглосуточных лавочек ''7-eleven'' (произносят по-английски ''севен-элевен''), до крохотных забегаловок, даже до будочек продавцов газет и сопутствующей мелочи, – всюду можно купить ''Кока-колу'' и напитки этого уровня или чудесные соки самых разнообразных фруктов, в чистом виде, в смеси, в добавлении к молочным коктейлям, все обязательно холодное и с пластиковой трубочкой при картонной коробочке. Дожди привычной для российской средней полосы прохлады не приносят. Одна из многочисленных тучек, постоянно пробегающих по затянутому легкой дымкой небу, уронит свою влагу, и на какое-то время небо соединится с землей сплошной пеленой, а потом остается влажная духота, заасфальтированные улицы тут же высыхают, и единственное спасение для пешехода – тенистые гарелей, тянущиеся порой вдоль всей улицы: вторые этажи многих заданий выступают над первыми, опираясь на четырехугольные столбы. Галерей эти довольно просторны, но днем всенда заставлены шеренгами мотоциклов, оставленных работниками близлежащих учреждений. Автомобилей хотя и много, но ими больше пользуются люди, уже достаточно прочно вставшие на ноги, а молодежь в разноцветных шлемах тучами проносится на мотоциклах, ощущая себя хозяевами улиц. Включая и тротуалы. Тайбэй лежит в котловине, как в чаше, окаймленный горами. Это дает ему преимущество: столь частые в этих краях тайфуны разбиваются о защитные массивы, и лишь пронзительный ветер да тропический ливень тревожат покой столичного града. Но это же и сужает ему возможности развития. Возникла проблема жилья: с одной стороны, 820 тысяч квартир пустую, с другой – тайбэйцы требуют комфортности и готовы за нее платить. Аренда хорошей квартиры в центре города стоит до 90 тысяч новых тайваньских долларов в месяц (27 н. т. Долларов = 1 доллару США). Городу уже трудно вместить население, прибыжающееся к 3 миллионам (в 1951 г. было 550 тысяч), и он начинает карабкаться на склоны окружающих гор. Днем это пока еще не слишком заметно, но вечерами, когда стремительно спускаются сумерки, вдруг вспыхивают огненные змеи фонарей и оранжевыми извивами устремляются к вершинам гор. Жить на этих отдаленных от центра как километрами, так и дорожными пробками склонах, возможно, и не слишком престижно, зато удобно. Тонкая прохлада, какая и не снилась выженным солнцем центральным улицам, позволяет обходиться без кондиционера. Вообще-то это достижение инженерной мысли – непременный атрибут тайваньского жилища. Бывает идешь по улице в знойный солнечный день, на небе ни облачка, а тебя поливает капельно неведомо откуда. Я долго не мог постичь мистических таинств сего феномена, пока однажды, подняв голову, не увидел торчащие чуть не из каждого окна массивные ящики кондиционеров: из них-то и ниспадает ''дождь'' испарений. Самые современные из них не только охлаждают (или согревают), но и проветривают, но основная масса более старых моделей сжигает кислород, и в комнате становится трудно дышать. Потому-то тайбэйцы привычно садятся в свои кондиционированные автомобили или столь же комфортные автобусы, фирму без ''Кондишна'' считают несолидной, непрестижной, но дома раскрывают окна-двери позволяют живительному сквозняку по мере возможности игриво носиться по комнатам, естественным образом охлаждая квартиру. В разумности такого подхода я однажды убедился, когда в гостинице сломалась система охлаждения, а в форточку, по южному крошечную, воздуху пролезть не удавалось, да и какой воздух среди нагретых за солнечный день каменных глыб. Техника – замечательная вещь и изобретается во благо, на всегда стоит иметь запасные варианты, не превращаясь в ее рабов. В целом тайбэй смотрится как город добротной ''Колониальной'' архитектуры: дома средней этажности, то выглядывающие на улицу, то прячущиеся за слоноподобными стволами пальм, дворцы административного центра с колоннами, башенками и часами на них, обнесенные ухоженными сквериками, в возделывании которых ощущается вековая садово-парковая культура (в данном случае, видимо, не китайская, хотя и она имеет свои многодавние традиции, а японская или даже английская, воспроизведенная японцами). Но уже то там, то здесь монотонность улиц взрывается современными стекляшками небоскребов, отливающими голубым, синим, зеленым, а неподалеку от вокзала и золотисиым колером. У пересечения улиц Цзилун и Жэньай, вокруг махины городского правительства, рождается ''Сити'' – современный административный и деловой центр. Он, безусловно, красив: этакий ''Гонконг'', ''Сингапур'', ''Лос Анджелес'' – не национального, а транснационального колорита. Не знаю, как однозначно оценить этот урбанистический пейзаж. В памяти он не задержался, смешавшись с бизнес-центрами аналогичного стиля других крупных городов цивилизованного мира (я имею в виду общий дух, а не архитектурный облик конкретных зданий; в Москве что-то такого же плана появилось на проспекте Вернадского у метро ''Юго-западная''). Но гулять там, помню, было приятно – я чувствовал себя причастным творческому порыву современного человека, движению его неудержимой мысли, безграничному полету фантазии. Совсем не то ощущение возникает, когда бродишь по старинным квартарам какой-нибудь Праги: там все пропитано вчерашним днем, там видишь свясь с ушедшим, которое через тебя переносится в будущее, здесь же ты уже устремлен в будущее, забывая о вчерашнем, не ощущая его груза на своих облегченно шагающих ногах. Возможно, этим Тайвань схож с Америкой: столь же негрубокий слой собственной древности, растворенной во всепоглощающем ''Сегодня''. Буддийские храмы Тайбэя, выстроенные совсем недавно, лишь копируют старину традиции. Может быть, им было бы лучше не претендовать на аутентичность, на подлинность, а уйти в откровенный модерн, сохраняя не букву, а дух? Как бы в подтверждение этой мысли мне показалось, что современная архитектура мемориала Сунь Ят-сена впечатляет гораздо больше, чем стилизованная под постройки династий Мин (XIV-XVII вв.) монументальность мемориала Чан Кай-ши. Впрочем, не настаиваю на своей позиции, кто-то считает иначе, ведь история отнюдь не обошла Тайвань стороной – китайцы появились тут в III веке до нашей эры, а с XIII века Тайвань бы включен в административный состав Китая. Так что на прекрасном острове есть что посмотреть. И никаких журнальных страниц не хватит, чтобы передать незабываемые впечатления...