Мастер гончарного ремесла Линь Цзай-син посвятил всю свою жизнь искусству керамики цзяочжи. На Тайване отыщется не много храмов, в которых не побывал на протяжении своей долгой профессиональной карьеры и которые не украсил творениями собственных рук этот народный умелец. Ныне же его сын придает новое дыхание отцовскому делу, переводя его на коммерческую основу.
Раннее утро. На строительной площадке вокруг возводящегося храма вовсю кипит работа. Несколько молодых людей, стоящих на крыше, ловят керамические плитки, которые кидает им снизу человек средних лет, по виду – обычный рабочий. Плитки, подбрасываемые им с безукоризненной методичностью, описывают в воздухе изящную и точно выверенную дугу, попадая прямо в руки ловцов. Некий любопытствующий прохожий останавливается на минутку, чтобы обратиться с вопросом к строителям: «Парни, а где же ваш главный? Я хожу мимо стройки уже несколько недель, но так его ни разу и не увидел».
Рабочий, кидавший плитки, делает паузу в своих действиях и вступает в беседу с прохожим. В вопросах, которые тот задал, сквозит явный подтекст: его удивило отсутствие человека, который ходил бы по стройплощадке, заложив руки за спину, давал массу указаний и делал замечания, но сам при этом ничем конкретным не занимался бы. Однако в ходе разговора случайный гость выясняет, что человек, который стоит перед ним, и есть тот самый «главный», что подбрасывание плиток – дело нешуточное и требующее не меньшей сноровки и умения, чем всякое другое, и что начальник, следящий за ходом строительства, вовсе не обязательно должен быть всего лишь сторонним наблюдателем.
Описываемая сцена произошла двадцать или тридцать лет тому назад, но она могла в точности повториться в другое время и в любом другом месте острова, где довелось побывать в роли шефа-декоратора очередного строящегося храма тому самому «рабочему средних лет». Зовут его Линь Цзай-син, ныне ему исполнился 71 год, и известен он как мастер по изготовлению керамики цзяочжи. Всякий человек, впервые посещающий один из многочисленных тайваньских храмов, наверняка будет поражен разнообразием затейливых глиняных изваяний, украшающих его крышу и стены. Многие из них выполнены в стиле цзяочжи. Линь начал свою профессиональную карьеру, когда ему еще не исполнилось и двадцати лет. Ко времени выхода на пенсию – а было ему тогда за шестьдесят – Линь принял участие в строительстве более чем двухсот храмов по всему острову. Его деятельность принесла ему общенациональное признание: в 1998 году Министерство образования присвоило Линю почетное звание «Мастер народного искусства».
«Скрепляя узы дружбы в персиковом саду» (1998). 25 х 45 х 20 см (сюжет из средневекового романа «Троецарствие»).
Линь Цзай-син родился в крестьянской семье в уезде Цзяи, расположенном на юге Тайваня. Произошло это в 1929 году, в период японской оккупации. По окончании средней школы он был отправлен в Японию учиться на слесаря-сборщика на заводе по производству боевых самолетов. Однако не успел Линь пройти подготовительный курс, как Япония объявила о своей капитуляции, и он вернулся на родину. Минуло шесть месяцев утомительной работы в сельскохозяйственном кооперативе, и вдруг в жизни молодого человека произошло событие, изменившее всю его жизнь. Дядя Линя, гостивший в его доме, предложил юноше пойти к нему в ученики. «Я не был создан для перебирания бумаг в какой-нибудь конторе, – вспоминает Линь. – Так, в девятнадцатилетнем возрасте я встал на путь долгого и напряженного овладения секретами своей профессии». Дядя нашего героя Ши Лянь-чи был в те годы известным мастером по украшению храмов. Вообще-то, в девятнадцать лет уже поздновато поступать в подмастерья, но Линь проявил незаурядные способности к учебе, схватывая новые знания буквально на лету.
В те годы отношения между мастером и учеником выходили далеко за рамки собственно учебного процесса. Помимо усвоения азов своего ремесла, Линю приходилось выполнять всю работу по дому – подметать пол, таскать воду, стряпать на кухне, готовить обед для малолетнего дядиного сына – и все это совершенно бесплатно. Столь нелегкое трудовое бремя было возложено на него отнюдь не случайно: согласно общепринятому в то время взгляду, до того, как он получал первые серьезные навыки в своем деле, ученик должен был полностью подчинить свою волю и помыслы мастеру, безо всякой надежды на материальное вознаграждение. Период ученичества традиционно продолжался три года и четыре месяца – срок, который Линь стойко выдержал. Впрочем, в реальности он оставался подмастерьем у дяди даже еще дольше – в надежде максимально развить свои способности, прежде чем встать на путь самостоятельной работы.
Каково же было ремесло, которому обучался молодой человек? Слово цзяочжи восходит к древнекитайскому выражению, которое означает дословно «скрестить ноги». Оно описывало манеру «южных варваров» сидеть на земле, без использования таких плодов цивилизации, какими являются стулья. В годы императорской династии Хань, приблизительно соответствующие времени жизни Иисуса Христа, правитель Китая учредил цзюнь, или административный округ, в районе, охватывавшем южную часть современной провинции Гуандун и северные районы Вьетнама. Этому округу и было присвоено название Цзяочжи.
Линь Цзай-син: «Мои произведения всегда повествуют о чем-то, в этом – их настоящее призвание».
В конце XVI века Япония начала торговать с этим регионом, и заезжим торговцам сразу приглянулась весьма колоритная керамическая утварь, идеально подходившая для японской чайной церемонии. Согласно обычаю, изделия эти стали обозначаться по названию места своего происхождения. Так начала свое официальное существование керамика в стиле цзяочжи. Когда на Тайване наступила эпоха японского колониального владычества, некоторые японские ученые высказали предположение, что глиняные украшения, столь характерные для тайваньских храмов, исторически происходят из тех же самых мест, что и керамика цзяо-чжи; это и дало повод окрестить их тем же наименованием. Последующие научные разыскания показали, однако, что чайные приборы, с которых началась вся эта история, в действительности производились не в Цзяочжи, а в другом районе провинции Гуандун, в связи с чем ряд тайваньских исследователей призывает в последнее время к пересмотру традиционного названия этих изделий.
Керамика в стиле цзяочжи была впервые завезена на Тайвань около двухсот лет тому назад мастерами из материкового Китая, которых тогда часто приглашали на остров для украшения наиболее важных храмов. Процесс ее изготовления начинается с лепки глиняной заготовки, которую затем предварительно обжигают при температуре 1100 градусов по Цельсию, потом наносят глазурь и снова помещают в печь, нагретую на этот раз до 850 градусов. Весь секрет заключается в этом втором обжиге при сравнительно низкой температуре, который и придает керамике столь характерные для нее красочные тона. «Если не выдержать нужного температурного режима и перегреть изделие, то цветовая гамма будет безнадежно испорчена», – разъясняет Линь.
Несмотря на все достижения современной техники, процесс получения глазури заданных цветов и по сию пору остается исключительно делом рук самого мастера, который всякий раз производит испытание каждого цветового оттенка на пробном черепке, дабы убедиться, что все в полном порядке. «Окраска – это самый важный этап работы, – утверждает Линь. – В ней – вся суть искусства цзяочжи». Если глиняную заготовку покрыть белой глазурью до первого обжига, то процесс последующего окрашивания будет значительно менее трудоемок, однако в этом случае готовое изделие быстро обесцветится. Нанесение красок на грубую, не покрытую глазурью поверхность обожженной глины, – гарантия того, что они глубоко впитаются в керамику.
Поскольку прежде в качестве топлива для обжиговой печи обычно использовалось дерево, температуру редко когда удавалось довести до 800 градусов. Это объясняет, почему в прошлом фигурные изваяния цзяочжи были столь чувствительны к погодным условиям, особенно в прибрежных районах с повышенным содержанием в воздухе морской соли. «Следить за огнем было самым изнурительным делом в моей работе, – вспоминает Линь. – Нередко приходилось проводить у печи по трое суток, не сомкнувши глаз».
«Маневр с пустым городом» (1997). 50 х 50 х 30 см (сюжет из романа «Троецарствие»).
В 1960 году он был приглашен в Илань, расположенный в северо-восточной части Тайваня, для декоративного оформления строящегося храма. Люди, следившие за ходом строительства, подчеркивали свою особую заинтересованность в том, чтобы храмовые украшения в стиле цзяочжи оказались долговечными. Все жители окрестных домов были собраны для вырубки рощицы, находившейся позади храма, и вскоре на строительной площадке выросла целая гора дров. «Я был так тронут их энтузиазмом, что сделал все, что было в моих силах, чтобы мои заказчики не остались разочарованными, – вспоминает Линь. – В этой деревенской местности мне как художнику было оказано подлинное уважение – то, чего я редко удостаивался в городах».
Когда время ученичества подошло к концу, он оставил дом своего дяди и отправился в путь по городам и весям, надеясь поднабраться опыта у других мастеров. Его умение быстро росло, а с ним формировался и собственный художественный стиль. В 1957 году Линь в компании с несколькими другими известными керамистами удостоился приглашения в Тайбэй, чтобы принять участие в конкурсе на оформление знаменитого храма Луншань-сы. В ходе конкурсного отбора им предстояло помериться силами с другой командой умельцев гончарного дела. Подобные творческие состязания были тогда обычным делом, результатом чего становилось стилистическое многообразие внешнего убранства вновь построенных храмов.
«Это соревнование воистину открыло мне глаза, – говорит Линь. – Увидев так много прекрасных работ, выполненных в самой разной манере, я понял, что мне еще предстоит многому научиться». Он характеризует самого себя как человека азартного и темпераментного, в сердце которого «горит подлинная страсть». И по сей день шедевры гончарного искусства способны вызвать в нем настоящий восторг, вдохновляя на новые творческие задумки.
Большая часть карьеры Линь Цзай-сина прошла в тайваньских храмах. Будучи художником гибким и многосторонним, он трудился в них не только в амплуа керамиста, но и в качестве каменщика, печника, живописца и штукатура, а, в общем-то, не брезгуя никакой работой, которая подвернется под руку. Но, даже занимаясь своим основным ремеслом, он никогда не сводил свою деятельность к простому изготовлению глиняных фигурок. Помимо символических животных и мифических существ вроде львов и драконов, храмовая керамика цзяочжи изображает легендарных героев прошлого и разнообразные сюжеты, позаимствованные из китайского фольклора, исторических книг, литературы и мифологии. Их содержание не ограничено исключительно религиозной тематикой, оно значительно шире и связано с традиционными этическими ценностями – такими, как целомудрие, сыновняя почтительность, верность и любовь к родине.
По убеждению Линь Цзай-сина, его творчество неотделимо от искусства рассказчика. «Изюминка состоит как раз в том, чтобы наиболее ярко отобразить кульминационные сцены литературного сюжета, – поясняет он. – Я ведь не просто занимаюсь изготовлением красивых кукол, мои произведения всегда повествуют о чем-то, в этом – их настоящее призвание». Чтобы получить более глубокое представление о древних легендах и преданиях, являющихся источником его вдохновения, Линю пришлось буквально с нуля обучиться китайскому языку, ведь с детских лет он получал исключительно японское образование.
Мир керамики цзяочжи стремительно меняется на наших глазах, как, впрочем, и все остальное в нашей жизни. Изысканное искусство повествования о прошлом уже не является отличительной чертой тайваньских храмовых украшений. Реставрация и реконструкция старых зданий религиозного назначения нередко влечет за собой разрушение драгоценного культурного наследия, и в наши дни в храмах новейшей постройки уже редко можно увидеть глиняные украшения ручной работы. Изделия массового производства вывозятся на грузовиках с заводов, а затем укрепляются на стенах храмов рабочими, которые имеют самое смутное представление об историях, о которых призваны рассказывать керамические фигурки.
В результате, Линю при посещении вновь построенных храмов нередко приходится лицезреть изображения персонажей из самых разных легенд, перепутанных одна с другой, – нелепую картину, вызывающую у старого мастера чувство стыда. «Нынешних строителей заботит лишь бухгалтерская отчетность, – сетует он. – Если в контракте указано, что украшений должно быть шесть, они просто подбирают нужное число изделий, нимало не заботясь о целостности сюжета, равно как и о стилистической сочетаемости скульптурных изваяний с архитектурным решением храма».
Подобно другим традиционным художественным ремеслам, в которых мастерство передается от учителя к ученику, искусству керамики цзяочжи приходится сейчас вести суровую борьбу за выживание. С одной стороны, ему надо выдерживать конкуренцию с дешевой продукцией машинного производства, а, с другой, – все меньше молодых людей соблазняется профессией, которая требует не одного года учебы и при этом приносит весьма скромное материальное вознаграждение. К счастью, правительство в рамках политики «тайванизации», предусматривающей поддержку традиционной местной культуры, обратилось к Линь Цзай-сину с предложением о сотрудничестве, с тем чтобы уникальное искусство этого всенародно признанного мастера не было безвозвратно потеряно.
В прошлом году был дан старт шестимесячной программе под названием «Высадка зерен», субсидируемой Министерством образования. Девятнадцать энтузиастов, большая часть из которых – преподаватели изобразительного искусства в начальных школах, прошли курс обучения под личным руководством Линя. «Теперь я буду гораздо более квалифицированно прививать навыки традиционных народных ремесел своим ученикам, – говорит Сюй Янь-дай, которая преподает основы гончарного дела в начальной школе. – А одновременно и сама буду продолжать свое обучение». Линю приятно слышать подобные слова. Но ему хотелось бы, чтобы курс обучения был более длительным. «Я надеюсь, что Министерство образования увеличит финансовую поддержку этого начинания, – говорит он. – К сожалению, в рамках нынешней программы учащиеся могут рассчитывать лишь на приобретение самых элементарных познаний в области керамики цзяо-чжи».
Как-то раз, в годы собственного ученичества, Линь спросил своего дядю, достанет ли на Тайване храмов, чтобы обеспечить ему в будущем безбедное существование. «Если ты будешь достаточно хорош в своем деле, то работы тебе хватит до конца твоих дней», – прозвучало в ответ. «И то пророчество сбылось», – говорит Линь. Хотя золотое время храмового строительства уже давно позади, он по-прежнему полон решимости продолжать начатое дело и тем способствовать распространению традиции цзяочжи. Линь неоднократно приглашался для чтения лекций и организации публичных выставок в самых разных уголках острова. «Когда-то учитель вверил мне это искусство, и мой долг – передать его последующим поколениям», – говорит он.
Если традиционное ремесло пытается сохранить себя в условиях стремительно меняющегося общества, ему жизненно необходимо искать новые формы существования. Это – именно то, чем пытается заниматься сын мастера Линь Цзинь-шэн. Линь-младший, президент компании «Дашоу», занимающейся производством и реализацией керамики цзяочжи, стремится найти ей новые сферы применения в современной жизни. Так, по его замыслу, изделия цзяочжи могут быть использованы для дизайнерского оформления бытовых охранных систем; изящные керамические изображения на фасаде домов, несомненно, будут способствовать созданию более эстетичной жизненной среды в сравнении с уродливыми серыми коробками охранной сигнализации.
«Изделия цзяочжи – очень тайваньские по своему духу, несмотря на материковое происхождение, – утверждает Линь Цзинь-шэн. – Здесь у них выработался собственный неповторимый облик». Он весьма горд тем, что местных керамистов, работающих в стиле цзяочжи, приглашают на другую сторону Тайваньского пролива для того, чтобы давать их тамошним коллегам уроки профессионального мастерства. Потребность в их знаниях возникла на материке потому, что в ходе «культурной революции» многим традиционным ремеслам, связанным с религиозной сферой, был нанесен невосполнимый ущерб.
«В урбанизированном обществе современного Тайваня храм уже более не является культурным центром сообщества, – говорит Линь-младший. – Поэтому изделиям цзяочжи самой судьбой предназначено выйти за пределы храмовых стен и найти себе новую нишу в современном декоративном искусстве». Несколько связанных с этим проектов уже воплощены в жизнь или находятся на стадии реализации. Например, керамическая стена в стиле цзяочжи, украшающая Тайбэйский муниципальный центр детского отдыха, изображает сцены из классической китайской литературы; их общей темой является идея сыновней почтительности. А вот новый арт-проект, планируемый для тайбэйского зоопарка, будет отображать более современные сюжеты.
Наблюдать за отцом и сыном, рассказывающими о предмете их общей страсти, – трогательное и волнующее зрелище. Оно придает уверенность в том, что, каким бы меркантильным ни становилось современное общество, в нем всегда останется место для искусства, способного к обновлению и развитию. Слова и дела этих людей служат надежным залогом того, что и в грядущие десятилетия не переведутся на Тайване самобытные керамические шедевры, способные какой-то особой своей магией захватывать человеческий дух – подобно тем изысканным дугам, которые некогда описывали на фоне голубого утреннего неба глиняные плитки, брошенные рукою мастера.