Taiwan Today

12 мая 2009 года 62-летний хореограф Линь Хуай-минь был удостоен «по совокупности достижений» награды Международного фестиваля танца «Movimentos», проводимого в Вольфсбурге, Германия. Награды этого фестиваля раз в пять лет начиная с 2004 года присуждаются также лучшему танцевальному номеру, лучшей танцовщице и лучшему танцору; в 2009 году получатели этих наград были соответственно из Великобритании, Испании и Франции. Жюри фестиваля, состоявшее из художественных руководителей ведущих танцевальных трупп либо фестивалей Великобритании, Франции, Германии, Италии и Норвегии, столь высоко оценило заслуги основателя и художественного руководителя тайваньского Театра танца «Заоблачные врата» («Юнь мэнь») Линя, который «освободил тайваньское танцевальное искусство от пут китайских традиций, не порывая полностью с этими традициями, и успешно сплавил богатое культурное наследие с современным искусством танца». Жюри признало также глубокое понимание Линем культур Востока и Запада и тенденций развития современного искусства, поставив его как творца в один ряд с такими выдающимися хореографами ХХ столетия, как Джордж Баланчин, Уиллиам Форсайт, Биргит Куллберг и Морис Бежар (последний был предшественником Линя среди отмеченных наградами «Movimentos»). «Movimentos» – лишь одна из множества престижных наград, которых тайваньский хореограф и его работы удостоились в международном танцевальном сообществе за период творческой деятельности Линя, начавшийся в 1972 году, когда он получил степень магистра искусств в Университете Айовы, США. Уже в следующем году он создал «Заоблачные врата», ставшие первой профессиональной труппой современного танца на Тайване и во всём китаеязычном мире. На жюри фестиваля «Movimentos», как сообщалось, произвела глубокое впечатление трилогия Линя «Скоропись» (2001), «Скоропись II» (2003) и «Неистовая скоропись» (2005), хореография которой была навеяна «ходовым» и «беглым» стилями письма кистью в традиционной китайской каллиграфии. В своей рецензии на исполнение труппой этих трёх спектаклей в Берлине в 2006 году маститый немецкий танцевальный критик Йохен Шмидт утверждал, что в то время ни одна работа на международной танцевальной сцене по своей художественной значимости не достигала уровня, сколько-нибудь близкого к уровню трилогии Линя. Появление «Заоблачных врат» в начале 70-х составило явный контраст с насаждавшимся тогдашним правительством в качестве образца «китайским народным танцем» и по-своему напомнило также приобщение Тайваня к балету и современному танцу в 1930-х годах, в период японского правления (1895–1945). Вместо освоения китайских «фольклорных» танцевальных стилей, которые зачастую были скорее выдуманными, чем действительно традиционными, Линь и его танцоры стали творчески преломлять тайваньскую социальную, историческую и политическую проблематику в таких работах, как «Наследие» (1978), «Моя ностальгия, мои песни» (1986) и «Образы семей» (1997). Культурная идентичность По словам Шмидта, Линь, всегда стремившийся создать узнаваемо тайваньский танцевальный стиль, своим в высшей степени оригинальным и глубоко индивидуальным хореографическим лексиконом помогает жителям Тайваня обрести столь нужное им ощущение «культурной идентичности», и трилогия «Скоропись» может считаться синтетическим обобщением всего творчества хореографа. В сентябре прошлого года трилогия была впервые показана на Тайване как единое и завершённое произведение. Следование плотному графику выступлений в тайбэйском Национальном театре – за три недели каждая из частей трилогии была исполнена пять раз – и репетиций стало нелёгким испытанием для тел и душ двадцати с лишним танцоров труппы. «Разные спектакли требуют использования различных мышц и различных ментальностей, – сказал Линь в беседе со зрителями после одного из спектаклей. – Нам впервые пришлось прибегнуть к помощи массажистов, расположившихся за кулисами». Один из танцоров назвал эти спектакли «погоней через бесконечное время и пространство, цель которой – раскрытие тайны далёкой, загадочной культуры». Тайна заключена в начертании иероглифов, которые считаются многими одной из высших форм искусства, созданных в недрах китайской цивилизации. Спектакли трилогии «Скоропись» живо представляют многотысячелетнюю традицию каллиграфии, обращая тело танцора на сцене в «огромную писчую кисть». В процессе подготовки спектаклей танцорам пришлось даже брать уроки каллиграфии у мастеров этого искусства. Именно такая метафорическая связь с каллиграфией и составляет, во многом, суть каждого танца «Скорописи». «Трилогия “Скоропись” никогда не имела своей целью воспроизведение каллиграфии как таковой, являясь, в действительности, неким общим мотивом, направлением танца или предлогом для него», – говорит Линь. Для хореографа каллиграфия является неисчерпаемым источником вдохновения, которое побуждает его размышлять над поиском ассоциаций между движениями тела танцора и начертанием иероглифа на листе рисовой бумаги. Этот подход помог ему выработать уникальный стиль, отличный от западных танцевальных парадигм, а также пробудить в тайваньском обществе то, что он сам называет «коллективным бессознательным эстетическим переживанием». Линь припоминает, как однажды, в бытность его студентом университета, по окончании балетного спектакля «Лебединое озеро» в Тайбэе в исполнении зарубежной труппы он услышал громкий комментарий одной женщины о том, что данный жанр не может быть успешно освоен местными танцорами – по причине недостаточной длины их ног. Тогда сказанное той женщиной показалось Линю заблуждением, но позднее он осознал её правоту. Как «искусство линий», поясняет он, балет требует наличия длинных рук и ног у танцоров, что позволяет последним грациозно стоять на пуантах и совершать высокие прыжки с идеальными изгибами тела. «Но существуют и танцы для не столь длинных ног», – замечает хореограф. Линь, который преуспел как литератор до своего обращения к искусству современного танца, образно раскрывает теоретические аспекты своего творчества. Он отмечает, что, если для западных культурных традиций, которые может представлять готическая архитектура, характерно устремлённость ввысь, к небу, что находит выражение в прямых вертикальных линиях, то восточным традициям, примером которых может служить архитектура Запретного города в Пекине, свойственна горизонтальная протяжённость линий на разных уровнях. В терминах сценического искусства, многие элементы хореографии, создаваемой Линем, представляют собой движения, направленные вниз и «укоренённые» в почве. С начала 1990-х годов Линь использует в повседневной подготовке танцоров «Заоблачных врат» к выступлениям традиционные китайские, или шире – восточные, техники физической тренировки, включая медитацию, боевые искусства и комплекс упражнений тай цзи цюань («Кулак Великого предела»). «После начального сопротивления, которое граничило с бунтом, танцоры освоились с этими преимущественно нисходящими движениями и стали выполнять их с радостью», – говорит Линь. По словам хореографа, такие движения обычно берут начало в глубоком нутре тела и распространяются вовне – идут из области живота к конечностям, представляя собой непрерывный поток энергии. Результатами этого подхода являются такие спектакли, как «Песни скитальцев» (1994) и «Луна, отражённая в воде» (1998). Обе эти работы удостоились восторженных отзывов зрителей и критиков, а последняя в 2003 году была названа американской газетой «The New York Times» «танцевальной постановкой года». «Луна, отражённая в воде» может в особенности считаться художественной манифестацией тай цзи дао инь (букв. «введение в Великий предел») – практикуемого танцорами «Заоблачных врат» стиля тай цзи цюань, который был разработан в 1970-х годах даосским наставником Сюн Вэем. В восприятии Линя и ряда других видных деятелей тайваньских сценических искусств Сюн сам является художником, который исповедует новаторские, революционные взгляды касательно движений человеческого тела, во многом созвучные тем, что нашли выражение в трилогии «Скоропись». Тай цзи цюань, созданный в Китае в XV столетии и связанный с даосизмом, представляет интроспективную форму боевых искусств, ориентированную в большей мере на расслабление, внутреннее восприятие и приведение тела в состояние равновесия, чем на демонстрацию мускулов либо иных внешних проявлений силы. В версии Сюна практика тай цзи сведена к 12 сущностным упражнениям, основанным на техниках управления дыханием (дао) и движениями тела (инь). Не подчиняясь правилам В отличие от традиционной формы тай цзи цюань, в которой большое значение придаётся точности и определённой последовательности движений, тай цзи дао инь позволяет практикующим его вольно импровизировать сообразно уровню их физической подготовки. Сходным образом в трилогии «Скоропись» танцорам позволено свободно интерпретировать это освящённое веками искусство каллиграфии, полагаясь на своё воображение, – особенно в «Неистовой скорописи», которую немецкий критик Шмидт назвал «освобождением от всех традиций... в формах, не подчиняющихся никаким канонам». Исполнением «Неистовой скорописи» был открыт фестиваль Next Wave 2007 года, организованный в Нью-Йорке Бруклинской академией музыки. В своей рецензии известный танцевальный критик Дебора Джоуитт характеризовала спектакль как «сплав дисциплины и свободы, медитативной отстранённости и внезапно вырывающейся на волю энергии», благодаря которому «древнее искусство соединяется с современной инновацией в идеальных формах, лишённых элементов откровенного насилия, которое мы так часто видим на нынешней сцене». По мнению критика, спектакль проникнут поэзией и духом покоя, «какими бы энергичными ни были взмахи ног и какими бы воинственными ни казались позы танцоров». Джоуитт особо отметила, что во всех частях трилогии «танцоры не имитируют очертания знаков, а воплощают сам характер движений кисти, благодаря которым письмена появляются на бумаге». В «Скорописи», первой части трилогии, на задник сцены проецируются классические произведения каллиграфии. В одном впечатляющем эпизоде танцовщица медленно движется на фоне постепенно проявляющегося на декорационном заднике иероглифа юн («вечный»), который обычно служит для демонстрации новичкам восьми базовых графических элементов, используемых в китайской каллиграфии. В другом запоминающемся эпизоде этого спектакля танцовщица в чёрном одеянии с длинными, свободного покроя, рукавами будто выводит письмена движениями своих рук на фоне гигантского иероглифа – творения кисти знаменитой художницы-каллиграфа Дун Ян-цзы. Эта деталь одежды, именовавшаяся в традиционных китайских сценических искусствах «струящимися рукавами», расширяет диапазон выразительных средств, используемых танцорами. Дун начертала также четыре иероглифа – название труппы, которое восходит к ныне утраченной форме древнего китайского танца, и эти иероглифы на протяжении многих лет служат эмблемой Театра танца «Заоблачные врата». В целом, в этом спектакле, по словам Линя, танцоры помещены в столь плотную «каллиграфическую среду», что они «пишут» скорее «уставным стилем», чем «скорописью». В более медитативном по стилю хореографии спектакле «Скоропись II» танцоры больше не предстают как усердные ученики, постигающие азы каллиграфии. Вместо каллиграфических шедевров на задник сцены проецируются образы старинного белого «фарфора яичной скорлупы» с глазурью в стиле «растрескавшегося льда». Используемая в качестве аккомпанемента к спектаклю «немелодичная» минималистская музыка Джона Кэйджа (1912–1992) усиливает ощущение непостижимой, ускользающей тайны «каллиграфической» хореографии Линя. Листья на ветру В «Неистовой скорописи» танцоры движутся вдоль нескольких длинных белых свитков с бегло начертанными письменами, время от время опускающихся и поднимающихся на протяжении всего спектакля. Порой тушь на свитках принимает форму предельно абстрактных, «струящихся» вниз полосок-мазков, в которых уже невозможно распознать какие-либо письменные знаки. В восприятии Линь Хуай-миня культурные традиции – это «обоюдоострый меч», который может быть как неисчерпаемым источником вдохновения, так и фактором, сковывающим творческую свободу. «Но каждое поколение должно пытаться создать, исходя из этих традиций, нечто, осознаваемое им как “своё”», – говорит он. Хореограф и его труппа постоянно заняты разгадыванием загадок, которые задают им искусство и жизнь. И эта одержимость поиском нового будет и далее приводить в движение одну из самых творчески и интеллектуально мощных сил, ярко проявляющих себя на тайваньской культурной арене. Возможно, в будущем уже не появится «Скоропись IV», но танцоры «Заоблачных врат» продолжат писать на сцене своими телами символы, зачаровывающие зрителей во всех уголках планеты.